Филипп тоже наводил чистоту. Он по-барски развалился на
туалетном столике и старательно обкусывал отросшие когти.
— Может, подстричь? — предложила я, вторым полотнищем подсушивая
влажные волосы.
— И так сойдет, — буркнул фамильяр. — Ты одевайся скорее, а то
из комнаты такой вкуснятиной пахнет, что я слюной скоро
захлебнусь.
Процесс очищения одежды еще не завершился, поэтому потянула из
кармана куртки заветную суму. Вытащила из подпространственной
кладовочки чистые джинсы, свитшот с рисунком дерева на груди и
пуританское бельё, выбранное мною для походной жизни. Заодно
выложила и упакованный в стазис свёрток с половиной курицы, варёной
репой и солёными огурчиками. «Бережёного бог бережёт». Кто знает,
чем хотят нас кормить демоны, а доставать припасы из сумы при Лолит
и светить подарок домового я не хотела.
Прибрав волосы заклятием, которому меня обучила Реста, одевшись
и зашнуровав кроссовки, сменившие опостылевшие берцы, поняла, что
готова пусть неохотно, но без сопротивления дальше идти по пути,
предназначенному мне Вселенной. Аккуратно, чтобы не потревожить
наложенное очищающее колдовство, уложила в чудесную сумку собранные
с пола вещички.
— Пошли, герой! Нас ждут великие дела, — позвала Филиппа, выходя
из ванной.
Но, распахнув дверь, замерла на пороге. Стена, полукругом
очерчивающая часть помещения, была прозрачной. Чёрной она мне
показалась из-за густого мрака, заполнявшего пространство за ней.
Сейчас картина изменилась. Столб белого света падал откуда-то
сверху, ярко освещая площадь Арены. Комната была не будуаром
кокотки, а VIP-ложей Тройки. Отсюда они наблюдали за
кровопролитными гладиаторскими боями, валяясь на мягких
диванах.
«Патриции рогатые!» — подумала я, чувствуя, как девятым валом
поднимается в душе ярость благородная, которая мгновенно опала и
чуть было не пролилась рекой слёз, когда сознание опознало щуплую
одинокую фигуру, стоящую в центре манежа.
— Инк! — ударила я ладонями по стеклу, даже не заметив, как
переместилась туда от двери. — Инк!
— Стена непроницаема для звука. Можешь не надрываться, — остудил
мой порыв приторный голос суккубы. — Ты его знаешь?
— Встречались, — проглотив ком в горле, хрипло ответила я.
Едва сдерживая слёзы, разглядывала стража. Похудел, осунулся и
как-то сник. Не чувствовался больше в нём тот хулиганский задор,
который он старательно маскировал образом дисциплинированного
служаки. Словно затушили огонь в душе моего друга. Плечи опущены,
стоит расслабленно и что-то чертит концом короткого копья на песке,
выражая всем своим видом: «Что воля, что неволя — всё равно».