Что я творю? Это же шанс.
Я рванула к печке и стала стягивать влажную одежду.
— Нет, — сказал Ильич и с трудом приподнялся на локтях. Морда изнеможённая, глаза такие печальные, что плакать охота.
— Я человек, мне не место здесь. Мне не место рядом с тобой! Мне плохо, я домой хочу.
— Четыре месяца, — корчась от боли, прошипел он сквозь зубы и отвалился обратно на кровать, тяжело дыша.
— Четыре месяца! — взорвалась я. — Осень на дворе! Я как здесь выживу? Ни одежды, ни дров, мука заканчивается. Жрать нечего будет. А снег выпадет? Через четыре месяца здесь будут сугробы по уши. У меня семья, у меня мама, работа там. Я вернуться должна в город!
Мокрые джинсы запутались в верёвке, и я их кинула. В негодовании всплеснула руками. Уходил мой последний шанс. Я подбежала к двери, открыла её и выскочила в холодный воздух ранней осени, сразу же продрогнув до костей. Замерла в усыхающей траве, глядя, как уходит мужчина.
В походном костюме защитного цвета. С большим рюкзаком за плечами, ружьё, маленький котелок болтался сбоку. Он остановился на безопасном расстоянии от меня и обернулся. Офигел, увидев девушку в нижнем белье. Кто он? Охотник, биолог или золотоискатель? Последнее очень опасно. Я видела, как он, разинув рот и вытаращив глаза, кивнул мне, мол, что надо. Я отрицательно покачала головой, попятилась обратно к дому. Зашла в тёплое помещение и закрыла дверь, а вместе с ней и глаза.
Нормально всё, сейчас вещи подсохнут, возьму на складе гвозди и молоток, надо крышу заколотить до наступления темноты, которой я стала бояться. В ночи всякая тварь ползает. А пока можно было поваляться и постараться забыть о залётном мужике.
Упала, убитая горем, на шкуры и поняла, что не буду ничего делать, и завтра, скорей всего, тоже. Вот так проваляюсь денёк другой, истлею ближе к зиме.
По спине проехались горячие пальцы. Ему, наверно, было больно двигаться, но утешать принялся. И единственный доступный ему способ утешения — хороший трах. Только ошибся, мне была глубоко неприятна сложившаяся ситуация. Откинула его пальцы, а он руку мою ухватил у локтя и рывком повернул меня к себе, подкинув на свои ноги. Лихо так усадил верхом, я только ахнула.
— Не хочу, — окрысилась, глядя в его полузакрытые глаза, а в ягодицы упёрся твёрдый член.
Дёрнулась, а он с силой руку скрутил и когтями в бедро впился. Ни одной эмоции на странном лице. Смотрел пристально, и всё.