– Извините, вы
кто? – впрочем, об этом всём не знал наш герой, едва ли успевший в
этот короткий срок оклематься от недавно произошедшей с ним и его
пассией трагедии.
– Ох, извините
меня, мой господин! Меня зовут Эпона («Лошадь») – я одна из ваших
рабынь, но вы можете называть меня, как обычно – «Мокк» («Свинья»),
– девушка ярко улыбнулась перед тем, как пасть ниц перед своим
господином. Затем, как это обычно у неё и бывало, она начала
вылизать до блеска потные, грязные и вонючие ноги своего господина,
которого искренне, как воспитанная с детства рабыня, не знавшая ни
чести, ни достоинства, ни гордости, любила, пускай и в весьма
своеобразной форме. Пожалуй, исходя из этого, а также всё ещё
видных, даже спустя целый месяц спокойствия, синяков, проступавших
на её лице, можно было сделать уверенный вывод о том, что её
хозяином был настоящий, ядрёный говнюк.
– Что ты делаешь?!
Фу, отвали! – к счастью её или нет, здесь я вам не могу дать точный
ответ, но её господин, как я полагаю, навсегда пропал, а на его
место пришёл человек из современной эпохи, знакомый с понятием
«рабство» разве что по шуточкам о том, что «рабочий» от слова
«раб». Естественно, он, абсолютно незнакомый с местными традициями,
верованиями и культурой в принципе, мог судить о происходящем
только через призму своего современного мировосприятия, которое,
разумеется, резко и жёстко отвергало любые извращения вроде
подобного своеобразного фут фетишизма. К слову, практикуемого этой
девушкой с таким изяществом, таким умением, будто бы она с самого
детства отлизывала до блеска ноги своего господина. Впрочем, как бы
странно это ни было, это вполне себе возможно. Тем не менее это
никак её не оправдывало в глазах Артёма, внезапно очутившегося в
незнакомом месте и в весьма нестандартной ситуации.
– Ах, Мокк больше
не удовлетворяет господина? Простите меня! – тихонько, всхлипывая,
пробубнила под себя девушка, опасаясь навлечь гнев господина своими
дерзновенными речами.
– Нет-нет! Так!
Остановись! Вот, вот-так! – орал на неё шокированный Артём,
наблюдая за тем, как девушка била своей головой о деревянный пол
его, по всей видимости, жилища.
– Неужели
недостаточно? Может, вы меня тогда принесёте в жертву? Пожалуй, я
только так могу заслужить ваше прощение! – впрочем, девушка,
видимо, абсолютно отбившая себе все мозги за время своей жизни в
качестве раба, то есть, за всю свою жизнь, совершенно не понимала
просьб своего господина, которые он всё никак не мог
сформулировать. В основном потому, естественно, что его знание
кельтского было, условно говоря, врождённым – это тело другого
языка не знало и, соответственно, привыкло именно к нему, однако
сам Артём древнего кельтского, конечно же, не знал и знать не мог.
Так что приходилось ему довольствоваться составлением предложения
буквально на ходу, основываясь на постоянно всплывавших в его
голове словах, значение которых он, впрочем, не понимал от слова
совсем. Выглядело это, как не трудно догадаться, как абсолютная
фантасмагория.