Призрак: И
она тебя не искала?
Юлианна: Не
удивлюсь, если она не помнит, кто я такая. Не искала, занята,
наверное. Она вряд ли заметила, что я уже не живу с ней.
Так. Налицо явная детская обида.
Бедная малышка.
Призрак: А
ты знаешь, где она сейчас?
Юлианна:
Знаю, а что?
Призрак:
Нет желания ее увидеть?
Не важно, какая мама. Важно, что она
есть. К ней можно прижаться и послушать стук ее сердца…
Юлианна: С
ума сошел?! Нет, конечно!
Призрак:
Подумай об этом. Я бы на твоем месте навестил ее.
Сглотнув ком в горле, Андрей подошел
к памятнику, с которого ему улыбалась красивая женщина, погладил по
мраморной щеке и присел рядом на землю.
− Мама…
Юлианна:
Спасибо за совет. Свою маму навещай почаще.
Призрак:
Так и делаю.
Юлианна:
Молодец! Что еще расскажешь?
Настроение опустилось, ниже
некуда.
Призрак: Да
не знаю даже.
Юлианна:
Чем, кстати, сейчас занимаешься? Я вот кофе допиваю.
Призрак:
Как раз навещаю родителей.
Юлианна: А
они не обижаются, что ты не с ними общаешься?
− Я всегда с ними, − вздохнул Андрей.
– Она ничего не поняла…, − грустно улыбнулся парень лицу на
памятнике, так похожему на его лицо.
Призрак:
Нет.
Юлианна:
Твои родственники скоро начнут ругаться, что ты приходишь к ним, а
общаешься со мной!)) Был у брата – тоже мне писал.
Призрак: Не
будут. Они со мной не говорят.
На другом конце чата наступила
тишина. Андрей горько усмехнулся. Да, малышка, все вот так…
Юлианна:
Можно задать вопрос?
Призрак:
Смотря какой.
Юлианна: Ты
сейчас на кладбище?
Призрак:
Да.
Теперь она все правильно сложила и
снова замолчала. Андрей тоже не знал, что написать.
Юлианна:
Прости меня, пожалуйста. Я не буду больше ничего спрашивать.
Призрак:
Давай договоримся: жалеть меня не надо.
Это главное.
Юлианна:
Как скажешь. Я не мешаю?
− Началось…
Призрак: Я
бы тогда не писал. Все нормально.
Юлианна:
Мне нужно отлучиться. Ничего, если я позже тебе напишу?
В горле встал очередной ком. Она
испугалась. Она хочет уйти.
Призрак:
Ничего.
Девчонка сбежала из сети, а Андрею
захотелось завыть. Не нужно было рассказывать, зачем он это
сделал?!
− Ну и вали! – заорал он на телефон.
Потом спрятал голову между колен и застонал. – Я не могу больше… не
могу, мама…
И тут ему стало стыдно, Андрей
никогда не вел себя так здесь. А они ведь все видят. Мама очень бы
расстроилась, она была такой ранимой, всегда переживала, когда дети
опечалены. Она прижала бы к себе, погладила по голове: