— Мам, — стал он злиться.
— Поняла, — кивнула она, поднимаясь.
— Тогда идите, я всё уберу.
— Можно я доем?! — засмеялся Руслан,
следя за суетящейся мамой, и рассмешив и нас. Обстановка стала
полегче, но моё настроение, конечно, сегодня уже вряд ли что-то
поднимет. — Кстати, о еде, — вспомнил Руслан, бросая на меня
строгий взгляд. — Что там за история с Кириловым?
— С кем? — не поняла я.
— Он тебе еду носит, а ты даже
фамилию его не знаешь? — приподняв одну бровь, криво улыбнулся
Беркут.
Он что, ревнует?! Господи, никогда бы
не подумала, что это, оказывается, жутко приятно!
— Он больше не будет, — улыбнулась
я.
— Это кто у вас там такой смелый? —
возмутилась тётя Тоня.
— Конечно, не будет, у него же не две
жизни, — ухмыльнулся наш товарищ полковник.
— Мальчик жив, сынок? — осторожно
задала резонный вопрос его мама.
Чёрт, бедный Серёжа.
— Пока да. А София Николаевна будет
наказана, если не начнёт в столовую ходить. Не кушает целые сутки!
— сдал он меня маме.
— Совсем?! — изумилась она.
— Совсем. И сердобольные ребята
переживают, таскают ей завтраки, рискуя своей жизнью.
— Я буду ходить, — пообещала я.
Хотя бы ради сохранности остальных
солдат, если кто вдруг решит снова меня накормить.
Блин, вот всё уже донесли!
— Конечно, будешь. Я попросил, чтобы
присмотрели, пока меня не будет.
— Спасибо, — буркнула я. Кто там
будет за мной смотреть?! Да я скорее по собственному желанию сбегу,
пока Руслана не будет. Господи, целый месяц! — Надеюсь, ты не
Исаева попросил?
— Он отстанет, не переживай. А если
будет надоедать — скажешь мне, я и ему приглашение отправлю в
командировку, — ухмыльнулся Беркут. — А то он там слишком радуется,
что будет за главного.
Ну, всё, мне конец. Исаев за
главного.
ГЛАВА
27
После ужина мы с Русланом хотели
посидеть с тётей Тоней, поболтать, но она настояла, чтобы мы скорее
уединились в спальне, мотивируя тем, якобы, она сильно устала и
желает уже лечь спать. И я не сомневаюсь, что она реально прямо
сразу ляжет, только бы нам не мешать. Но вот мы с Беркутом сегодня
вряд ли решимся на что-то, когда его мама за стеной, да и
настроение у нас обоих поганое из-за его командировки. И вот
сегодня мы вряд ли решимся, а завтра уже и возможности не будет.
Конечно, этот факт дико расстраивал нас обоих. Хотя, нет,
расстроена была только я, Беркут злился.