Тем не менее, именно я, а не кто-то другой, словно во сне, шла между заполненных рядов. Именно я, не чувствуя ног, продвигалась все ближе и ближе к освещенной огнями и солнцем сцене, с которой на меня взирали храмовники. И именно ко мне обращались взгляды всех присутствующих на центральной площади, желающие рассмотреть ту обычную девушку, которой так необычайно повезло.
В какой-то момент к ощущению абсолютной нереальности происходящего добавилось чувство, что я вернулась в свое далекое беззаботное детство. Будто стала той восхищенной, сидящей на плечах папы девочкой, мечта которой внезапно сбылась.
Я еще не осознавала свалившегося на меня… счастья? Удачи? Трудностей? Чем бы это ни было, я пребывала в слишком глубоком потрясении, чтобы все осмыслить и принять.
– Она ведь некрасивая, – прозвучало в окружающей меня какофонии звуков.
– Простая замарашка…
– А я ее знаю, она ушивала юбку для моей сестры…
– Ты только посмотри на это платье…
– А на туфли!
Что бы ни говорили злые языки, именно эти самые туфли сейчас поднимались по ведущим на сцену ступеням. И надеты они были на той самой простой замарашке, которая не обладала особой красотой. Нет, уродиной меня не назвать, но и постороннему взгляду в моей внешности зацепиться не за что. Я не обладала ни выдающимися женственными формами, ни светлым, никогда не выходящим из моды цветом волос, ни правильными чертами лица. Но никогда не переживала по этому поводу и уж точно не завидовала таким как Люция – к кому природа оказалась более щедра.
Несмотря ни на что, я любила себя – такую, какая есть. Хотя, правильнее сказать, не любила, а принимала. Принимала вместе с худощавой фигурой, темно-русыми волосами, в которых имелась невесть от кого передавшаяся рыжинка, и несколькими испещряющими лицо «ямочками» – последствиями перенесенной в детстве болезни.
Наверное, поэтому, а еще потому, что пребывала в ощущении абсолютной нереальности, я и не обращала внимания на доносящиеся мне в спину высказывания. В конце концов, если такие высказывания доносятся мне в спину – значит, я впереди.
3. Глава 3
Следующие минуты еще больше напоминали сон. Стоя на сцене, я слушала говорящего храмовника, смотрела на огромную, заполонившую площадь толпу, но слышала лишь глухое биение собственного сердца. К счастью, мне держать речь не пришлось, только стоять и радостно улыбаться… хотя, подозреваю, в моем случае улыбка выглядела неестественной и больше растерянной, чем радостной.