Сначала Эшли прошлась по аллее, где обычно любила гулять. Тусклый свет двух фонарей освещал занесённую опавшими листьями танцплощадку и полуразрушенные ротонды. В парке господствовала тишина и осенняя прохлада. Смахнув листья, девушка села на лавочку и посмотрела на небо, усыпанное звёздами. Такие далёкие и прекрасные, они останутся на своих местах ещё миллиарды лет, посылая холодное сияние на землю. Эшли уже не увидит этого, вместо неё сюда придут другие мечтатели. Как же не хочется умирать и покидать такой удивительный мир!.. После её смерти солнце по-прежнему будет светить, а бродяга-ветер не перестанет насвистывать чарующие мелодии, рассказывающие о путешествиях по всему миру. Море, то спокойное и тихое, как громадное зеркало, то взволнованное и бурное, похожее на беснующуюся ревущую пустыню, по-прежнему будет омывать берег, на котором располагался маленький город, где родилась и выросла Эшли. Но разве она не заслуживает наслаждаться этим великолепием вечно? Несправедливо, что мир не перевернётся после того, как ей придётся уйти туда, откуда ещё никто не возвращался. Она любила жизнь и не хотела умирать.
Так думала прежняя Эшли до того, как она рассталась с Шоном. Когда он был рядом, она мечтала о счастливой, долгой жизни. Теперь же мысли о смерти и разные предположения о загробной жизни манили её, словно бабочку, летящую на свет, но, вернее бы сказать, во тьму. Её депрессия затянулась, и она не знала, что с этим делать. Эшли ни за что не покончила бы с собой, она считала, что самоубийством решают проблемы одни только слабаки, но как же сложно пережить сейчас эту, казалось бы, бесконечную боль от разбитого сердца!..
Её сломала банальность – несчастная любовь. То, что произошло в начале лета, оказалось последней каплей яда, переполнившей чашу её терпения и стойкости. Внешне она вроде бы сохранила прежнюю манеру поведения и напускную беззаботность, но внутренне изменилась до неузнаваемости. В парк она приходила потому, что чувствовала, как ей становится легче, словно темнота забирала часть душевной боли. Здесь она могла выплакаться, и никто об этом не узнал бы.
Эшли жила одна, но даже дома не позволяла себе расслабиться. Иногда она плакала в подушку, но ей почти сразу же становилось стыдно, будто рядом присутствовал кто-то ещё, кто произнёс бы с укором: “Эшли, ты настолько слаба, что топишь горе жалкими слезами?” Тут, в парке, никто не скажет ей чего-то подобного. Только ночной ветер, звёзды и деревья станут свидетелями её слез.