– Успокойся, я нарочно тебя слегка загипнотизировал, чтобы тебе было не так больно, пока я вытягиваю кровь. Твоё возбуждение – это последствие гипноза.
– Да, наверно, а ещё это из-за того, что ты показал недавно, из-за новых ощущений... Я никогда не забуду наш ночной полет, – и тут Эшли вспомнила, что ей осталось не так долго жить. Грусть омрачила её лицо, но ей уже не было страшно. – Путешествие за границу реальности было таким чудесным. Рихард, ты ощущал то же, что и я, ведь так?
– Да, надо же было чем-то развлечь тебя напоследок. Я рад, что тебе понравилось.
– Спасибо.
Эшли отвернулась, не замечая, что он не сводит с неё изучающего взгляда, как будто ожидая чего-то ещё. Перед её глазами всё плыло и двоилось. Страшная слабость накрыла её душным покрывалом. Эшли взглянула на Рихарда, и ей показалось, что он смотрит на неё с осуждением.
– Прости, Рихард, мне так стыдно, – еле слышно повторила она, опустив глаза.
– Подумай о чём-нибудь другом. Испытывать чувство стыда перед скорой смертью – это ужасно, уж лучше умереть на пике удовольствия.
У Эшли снова закружилась голова, сердце встрепенулось в груди и замедлило ход. Едва не упав, она успела ухватиться за перила. Её зрачки расширились до предела, она судорожно глотнула воздух, почувствовав прикосновение руки смерти.
Рихард подошёл к ней. В его красивых светло-голубых глазах не было ни малейшего намёка на сострадание.
– Скоро рассвет, пойдём, я отведу тебя туда, откуда ты в последний раз увидишь солнце.
Шон Хиггинс ушёл из клиники сразу после того, как врачи, сделав ему рентген, выправили, насколько было возможно, кисть правой руки и наложили гипс. Он панически боялся оставаться в чужом месте, и его, как никогда раньше, потянуло домой. Родители ожидаемо пришли в ужас, узнав, что с ним случилось. Но ещё больше их возмутило то, что сын наотрез отказался рассказать, кто и при каких обстоятельствах сломал ему руку.
Шон заперся в своей комнате и никуда не выходил несколько дней.
Эшли… Шон полагал, что наконец-то начал забывать её. Её образ померк из-за Илоны, его новой девушки, но всё же не совсем покинул его.
Илона Аргайл была идеалом, по меркам семьи Хиггинсов, и отлично вписывалась в неё. Красивая, стройная шатенка двадцати лет, обожавшая Шона и готовая хоть сейчас стать его женой и матерью его детей. Она замечательно готовила, была мила и приветлива, всегда пребывала в хорошем настроении и не срывалась по пустякам, в отличие от Эшли. Её семья была богата и интеллигентна. Друзья и родители Шона все как один одобрили его выбор и ждали, когда он предложит Илоне руку и сердце. Родители девушки также приветствовали их отношения, но Шон пока не торопился делать ей предложение.