— Мне так жаль, что…
— Прекрати, — Мэтт берёт моё лицо в ладони, заставляя посмотреть
ему в глаза и увидеть, что всё в прошлом.
И я действительно понимаю это. Поддавшись щекой навстречу
пальцам, ласково гладившим меня по коже, улыбаюсь. Закрываю глаза,
наслаждаясь ощущениями. А потом снова открываю, окунувшись в его
взгляд.
Действительно, больше нет нужды объясняться. Мэтт всегда
понимает меня. Чувствует.
— Я люблю тебя, — слова вырываются сами.
Это единственное, что я ещё должна сказать из того, что мы оба
знаем.
Мэтт ласково улыбается. У меня щемит сердце. Я могла бы многое
сказать… Но таких словно просто нет. Ничто не может передать мои
чувства. Он доверился мне снова. Несмотря ни на что, понял и
простил.
— И я тебя люблю. Всегда любил.
— И я всегда. И в прошлой жизни, и в этой, — уверенно отвечаю, с
готовностью встречая его удивлённый взгляд.
В его глазах появляется осознание. Наверняка у Мэтта уже
возникают вопросы. Я готова дать на них ответы, но сначала хочу
прояснить другое:
— Я хочу, чтобы ты знал: я приняла решение вернуться до того,
как вспомнила всё. Я всегда любила тебя, даже когда отрицала это
перед собой.
Мэтт медленно кивает, продолжая держать моё лицо и не разрывая
зрительный контакт. Я вижу — верит. Это важнее всего.
И тут в дверь комнаты стучатся. На пороге стоит Эдвард.
Мэтт неохотно выпускает меня из объятий, но продолжает держать
за талию. Я стираю следы уже давно высохших слёз и поправляю
растрепавшиеся волосы. У меня нет неловкости от того, что нас
застигли. Я так и продолжала бы обнимать Мэтта, но появление
колдуна напоминает о насущных проблемах.
— Рад, что всё налаживается. Если я не вовремя… — Эдвард
выдерживает паузу, давая понять, что готов отложить встречу.
— Нет-нет, я как раз хотела поговорить, — поспешно возражаю,
потому что мне кажется, что Мэтт и вправду готов перенести. — С
вами обоими. Это очень важно.
Озадаченно переглянувшись, мужчины проходят к дивану. Я следую
их примеру. Когда все садятся, Мэтт легонько сжимает мою руку в
своей, подбадривая.
— Это будет долгий рассказ, — нервно усмехаюсь. И, вздохнув,
начинаю.
Я ни на кого не смотрю, когда говорю. Но чувствую поддержку
Мэтта, его касания, поглаживания по руке в особо сложные моменты
рассказа…
И сама не замечаю, как подхожу не только к кульминации, но и к
завершению монолога. Меня не сбивают, не задают вопросов — словно
точно чувствуют, что это не нужно. Что мне и так непросто говорить
о своих поступках, которые вызывают стыд. Я продолжаю винить себя
за ситуацию с Дэном, хоть и знаю, что Мэтт меня простил.