— Проводишь меня до крыльца? — не развивает тему Мэтт.
С трудом сдерживаю вздох облегчения — как раз этого сейчас
хочется больше всего. И всё равно, что он обо мне думает. Пусть
безграмотная, пусть распутная, пусть лицемерка, да хоть наивная…
Лишь бы его здесь не было.
Как и полагалось хозяйке, я могла попросить дворецкого проводить
гостя. Но он спросил именно меня, и я не решаюсь отказать. В конце
концов, нам, возможно, стоит обсудить вчерашнее. Мэтт ведь так и не
ответил, согласен ли держать всё в секрете.
Мы молча идём к выходу, и я не знаю, как лучше начать разговор.
Сегодня таинственный адвокат кажется вежливо отстранённым, словно
ему нет до меня дела. И здесь он только ради своих
обязанностей.
Я вдруг интуитивно понимаю — нет необходимости в обсуждении
постыдной ночи. Эта тема исчерпана сама собой. Как и почему —
непонятно. Мэтт уже пришёл к каким-то выводам, и больше не
собирается меня трогать. Будто потерял интерес.
Я должна этому радоваться. Но в душе странным образом
неспокойно. Может, потому что Мэтт всё же остаётся непредсказуемым
убийцей?
Приняв решение просто молча проводить его и в дальнейшем
действовать по ситуации, я облегчённо вздыхаю: вот и дверь. Мы как
раз выходим.
Поворачиваюсь, чтобы распрощаться с Мэттом. Не хочу даже
вникать, почему он вообще просил меня проводить его. Но на крыльце
адвокат вдруг задерживается.
Машинально оглядываюсь: тут никого нет. Мы наедине. С трудом
удерживаюсь, чтобы не отступить под его пронзительным взглядом. В
ответ не смотрю: опасаюсь увидеть, какое выражение играет в его
глазах.
— Думаю, ты всё слышала, но всё же скажу: заседание состоится
через неделю, — вдруг разрезает тишину спокойный голос Мэтта. — Я
уже почти всё подготовил. Мы выиграем дело.
Странно, но стоило только ему обратиться ко мне, как я чувствую
себя намного увереннее. Перестаю бояться. Даже смотрю ему в глаза.
И лишь приободряюсь, увидев, что в них почти ничего нет.
Равнодушие.
И мне тоже становится всё равно. Например, на то, что он
догадался: я подслушивала. Не буду отрицать.
— Спасибо, — только и говорю. И вдруг, неожиданно для себя,
добавляю: — Я могу ознакомиться с вашими материалами?
Непонятно, что на меня находит. Сказать такое — открыто
признаться ему в недоверии. Что, если он оскорбится и решит не
помогать нам больше? Или, чего доброго, раскроет мой вчерашний
позор. А может, вообще свернёт шею, как тому мужчине. Тем более, я
— ненужный свидетель. Да мало ли что может взбрести ему в
голову.