Ювелир долго извинялся, и предпринял решение ещё раз переделать
замок.
Эта история закончилась тем, что браслет ещё трижды побывал в
руках разных мастеров, но итог всегда был один. После четвёртой
замены застёжки сеньорита всё же научилась кое-как справляться с
ней, но всё равно приходилось очень долго мучиться.
Ирэне, опасаясь, что поползут слухи о том, что украшение
проклято, прекратила попытки сдавать его на переделку.
От матери она знала таинственную историю, связанную с этим
украшением. Ей пришлось смириться с тем, что не браслет принадлежит
ей, а она – ему. Поэтому эта семейная реликвия прошла с ней через
всю взрослую жизнь.
Ирэне никак не думала, что утрата драгоценности начнёт сводить
её с ума. Возможно, дело было в привычке и днём и ночью быть с
браслетом. Но, похоже, тут было что-то иное, пугающее, страшное и
жуткое в своей неизвестности.
Если бы Ирэне де Ла Суэрте знала хотя бы одну католическую
молитву до конца, она бы молилась. Но ей запрещено было входить в
божьи храмы. Да и услышит ли Господь такую грешницу, как она?
[1] Филигрань — ювелирная техника, использующая ажурный или
напаянный на металлический фон узор из тонкой золотой, серебряной
или другой металлической проволоки.
Несколько дней спустя старый управляющий и его супруга сидели на
скамейке недалеко от окна в подвал, где томилась пленница дона
Гарсиа. Рядом расположилось ещё несколько слуг из проживающих на
эстансии.
Вечер был прохладный, поэтому почтенные старички кутались в
теплые плащи. Дон Хорхе покуривал трубку, а донья Кларисса вязала
шерстяную шаль. Недалеко от них повариха ощипывала курицу. Конюх с
сыном расположились чуть дальше и делали вид, что чинят подпругу
седла.
Из подвала доносилось красивое пение. В этот тихий вечер его
было очень хорошо слышно тут, во дворе. Такие импровизированные
концерты сеньорита Ла Суэрте устраивала уже который вечер. Так как
особых развлечений на эстансии не было, обитатели дома выходили во
двор, чтобы их слушать.
Опасаясь наказания со стороны сеньора, супруги не общались с
узницей подвала. Запрета слушать песни и декламирование не
было.
Никто из них не понимал, почему хозяин называет преступницей
умную и образованную женщину, которая читала стихи так
проникновенно, что у каждого слёзы наворачивались на глаза.