Запыхавшийся астропат подошел к
стенной нише и достал хлыст. У Яго застыла кровь в венах. Он знал,
что произойдет дальше.
– Мнемок, – выдавил он сквозь плотно
стиснутые зубы.
Псайкер не слышал и не видел его. Он
подошел к девочке и криво улыбнулся. Бионика, вживленная в его
голову, злобно застрекотала.
– По приказу нашего повелителя, Льва
Эль’Джонсона, ты, маленькая дрянь, сейчас узнаешь, что бывает с
теми, кто якшается с предателями! – он занес хлыст над головой. –
Благодари нашего господина и меня – твоего господина! – за то, что
тебе позволили жить после этого!
Он опустил руку и хлыст из усиленных
психионом мононитей впился в спину Альтани, беспомощно
распластавшейся на полу. Мнемок расставил ноги шире и снова занес
руку для удара. Севатар знал таких, как он. Ублюдку нравилось то,
что он делает. Старый мертвец мечтал, что едва девочка
подрастет…
Мнемок продолжал бить. Малышка уже
перестала плакать. Вскоре она перестала двигаться. Лишь ее глаза
оставались живыми. Они смотрели прямо на Севатара. Сквозь время и
пространство она видела его. Из-за него произошло все это. Из-за
него она стала калекой.
+ Нет! + закричал Повелитель Ночи,
преодолевая сковавшую его силу потустороннего воздействия. Все
вокруг затопил звук разбившегося стекла, но Яго устоял. Шаг за
шагом он двигался к жестокому ведению прошлого, которое заставило
его глаза набухнуть изнутри.
Снова звон стекла и зал
астропатического хора «Неоспоримого Довода» сменился Перекрестком
Призраков. Так называли пересечение Восьмой и Первой улиц в
пригороде Дредд, где Севатар вырос. Самый черный уголок Нострамо
Квинтус, там справедливость забили камнями, когда она была еще
младенцем.
Яго видел себя. Восьмилетнего
бледного худого мальчишку в окружении ребят постарше. Он сжимал в
каждой руке по длинному расплющенному гвоздю. Другие обступили его,
каждый что-то держал в руках. Камни, обломки труб. У двоих были
заточки, взятые с трупов убитых ими взрослых.
На другой стороне перекрестка перед
Севатарионом стоял юноша шестнадцати лет. Высокий и тощий. Но
худоба лишь подчеркивала его длинные сильные жилы, обвившие кости
наподобие черных змей.
Перед юношей замер четырехлетний
ребенок. Он изо всех сил старался не плакать и вообще не
шевелиться. Руки юноши покоились на его плечах. В одной руке
подросток держал самодельный нож из тусклого металла.