После того, как рассказал про свою роль в этой истории, Олег поднял на Тёму глаза.
– Даже не ударишь ни разу?
– Тебе и так рожу попортили, а я, если начну, – Артём сжал кулак, и края кастета до боли врезались в кожу. – Не смогу остановиться. Ты нам живой нужен. Что такое быть крысой для таких, как мы? Свои же и закопают. Ты в любом случае труп. Они тебя по всем правилам похоронят. Медленно на тот свет отправлять будут. Быструю смерть ты не заслуживаешь. Руки об тебя марать я не стану.
Не дожидаясь ответа, он поднялся со стула и вышел за дверь.
Какое-то время Артём бесцельно слонялся по округе. Узнав очередную грязную тайну отца, Тёма даже не удивился. Николай Геннадьевич был каким угодно, но уж точно не хорошим и порядочным. Его поступки были всегда продиктованы лишь одним – личной выгодой. Под раздачу мог попасть кто угодно – жена, любовница, дети, друзья. Единственное, что волновало Артёма – это ответ на вопрос «Знал ли отец, что Талдыр его сын?»
Когда Тёма вернулся в дом, там стояла гробовая тишина. Время давно перевалило за полночь. Он поднялся на второй этаж, зашёл в свою комнату, отправился в душ.
Тёплые струи воды смывали пот, грязь, остатки сажи и крови, но легче не становилось. Да и не станет. Теперь уже никогда.
Спать не хотелось. Надев трикотажные штаны и футболку и прихватив телефон Олега, Артём направился в кабинет.
Включил свет, достал из ящика сигареты, прикурил. «Будто и не бросал, – усмехнулся он своим мыслям. – Везде ведь распиханы».
Час с лишним он обыскивал каждую коробку с личными вещами отца, которые забрал из родительского дома перед его продажей. Ничего. Ни единой зацепки, ни намёка на то, был ли отец в курсе, кем ему приходится Талдыр.
Решив, что завтра после встречи займётся этим вопросом и изучит всё, что находится в хранилище и в офисе, Тёма погасил свет и покинул разгромленный кабинет.
Лишь спустя долгие минуты стояния в тёмном коридоре Артём направился в детскую комнату. Он знал, что стоит туда войти – и он не сможет больше отрицать очевидное: Катя мертва.
Разбросанные игрушки, пустая кроватка, сандалики, даже звёзды на стенах будто смотрели на него и задавали немой вопрос: «Где же Катенька? Ей ведь давно пора спать».
Тёма прошёл в глубь комнаты, сел в кресло рядом с детской кроваткой. Воспоминания хлынули лавиной. Не было ни единого шанса защититься от них. Да он и не хотел.