–
А у меня такое ощущение, что я зря тебя взяла – весь мозг мне уже выел.
Я
припарковала свой роскошный «Инфинити» и заглушила мотор.
–
Здесь нельзя парковаться, – счёл своим долгом заметить мой занудный пассажир. –
Говорил же, что надо было на моей ехать.
–
Слушай, ты весь такой правильный, не боишься участвовать в убийстве судьи?
–
Ну-у… так уж и убийстве. До инфаркта, может, и не дойдёт, а твои преднамеренные
действия ещё нужно будет доказать. А кто у нас лучший в мире защитник?
–
Ага – защитник по гражданским делам и по совместительству мой подельник, –
парирую я.
–
Зато я всегда соблюдаю правила дорожного движения.
–
Вряд ли это станет смягчающим обстоятельством.
–
Как знать, – Одиссей взглянул на огромный циферблат своих дорогущих наручных
часов и деловито поправил очки на переносице. – Наши юные активисты уже должны
быть на месте.
Я
взглянула на себя в зеркало заднего вида, чтобы проверить макияж. Сегодня я
потрудилась над своим образом и очень жаль, что делать это пришлось ради того,
чтобы произвести должное впечатление на человека, который не стоит моих усилий.
Но мне придётся потерпеть его общество. Ради большего можно пожертвовать
малым.
–
О, а вот и наш маячок, – радостно сообщил Одиссей и, покинув салон, рванул
вокруг машины, чтобы открыть мне дверь и подать руку. Это непременный
джентльменский ритуал, и я терпеливо жду.
Маячок,
он же – молодой неприметный парнишка, широко нам улыбнулся и, прикурив
сигарету, пошёл прочь. Значит, Светочка начала судьбоносное интервью.
В
кафе совсем немного посетителей, но наш дуэт мгновенно привлекает к себе
внимание. В нашей паре очевидный диссонанс, но Одиссея это нисколько не
смущает, а уж меня – тем более. Мой маленький пухленький четырёхглазик выглядит
как эксклюзивный пирожок за миллион баксов, и я улыбаюсь, видя, с какой
гордостью он меня сопровождает. Он великолепен, и я им горжусь.
Удивительно,
но я не ощущаю волнения, когда замечаю судью в компании Светланы и оператора.
Глебов выглядит вальяжным, а на его лице играет снисходительная улыбка. И даже
когда он видит нас, улыбка не сразу сползает с его сытой ухоженной рожи. Она
тает по мере узнавания.
Конечно,
он меня узнал, ведь он до сих пор продолжает наводить обо мне справки в попытке
найти улики преступления, которое он с легкостью прикрыл когда-то. Сейчас,
спустя почти шестнадцать лет, эти раскопки обходятся ему куда дороже, чем
утопление концов в воду тогда. Ведь растоптать незащищённую сиротку гораздо
легче, чем вскрыть тайны наследницы могущественной империи. А он, конечно, не
сомневается, что я и есть наследница.