Мне приглянулись румяные круглые булочки с помадкой, за пять копеек, и хрустящие жареные трубочки с повидлом – за шесть. Вдруг за стеклом выставочного уголка, украшенного бумажными кружевами, я увидела то, что любила больше всего на свете. Кукурузные палочки! Правда, на полке имелись еще другие изделия – пышные хлеба с художественно запеченными выпуклыми косами и гигантскими колосьями на блестящей румяной корке. Образцы были явно не настоящие, а сделанные из папье-маше. Может, и картонная коробка на витрине – муляж?
– Скажите, пожалуйста, – не веря своему счастью, вежливо обратилась я к продавщице и указала пальцем на коробку, – эти палочки в свободной продаже?
– В свободной, в свободной. Ишь, грамотные! Каждый думает, что он здесь самый умный, – проворчала тетка. Наверное, это она писала то самое объявление про «полеты».
За мной сразу начала выстраиваться очередь. Денег мне мама дала, я решила на лакомстве не экономить и схватила аж пять коробок: одну осилим по дороге, а четыре как-нибудь дотащим, они же легкие. Одного я не учла: хоть и легкие, но – объемные.
Вероятно, очень смешно было смотреть на меня со стороны. Я сгребла все в охапку, заключив коробки в крепкие объятья, словно близких родственников, и, не дыша, двигалась в направлении нашей скамьи. Надо сильно постараться, чтобы и груда не развалилась, и булки, пристроенные сверху, не попадали на землю.
– Ух, ты! Сколько всего! Хрустящие, сладкие, готовые к употреблению! – изучала Соня анонс на коробке, забыв о сизаре-попрошайке.
Впрочем, в поле зрения голубя больше не наблюдалось.
– Молодец, Полина. Обожаю! – признавалась подруга.
Скорее всего, обожала она не меня, а мою добычу. В эйфории от привалившего счастья в виде разных вкусностей, девчонка продолжала:
– Я всегда говорила, это лучший хлебный магазин! Обязательно что-нибудь хорошее выбросят. Только, Поль, почему ты так мало взяла?
– Мало?! Ты с ума сошла! Это-то как попрем, непонятно…
– У меня же сетка есть, вот.
Пространство безразмерной плетеной авоськи уже частично было занято каким-то бесформенным комом. В выпуклых ромбиках я узнала благородную плащевую ткань.
Соня, кривясь от боли, втиснула ноги в злополучную манку и метнулась, было, в сторону хлебного. Но я вовремя ее остановила.
– Ладно, пошли уже, жертва тесной обуви… Там очередина – три километра, еще на электричку опоздаем.