На электричку мы успели, но заскочить в здание вокзала и утолить жажду из питьевого фонтанчика нам уже не довелось.
С криками «Сюда, сюда! Здесь свободно!» мы ворвались в вагон. Заняли целый отсек, с шумом размещая вещи и усаживаясь на твердые деревянные диваны напротив друг друга, и я приготовилась вкусить удовольствие от путешествия на поезде. Мне было жутко радостно и почему-то хотелось подурачиться. На перроне топтался долговязый паренек с микроскопической собачкой на поводке. В породах собак я не очень разбираюсь, в голове все время крутился только какой-то «карликовый пинчер». Не факт, конечно, что это пинчер, но что карликовый – безусловно! Своими тонюсенькими высокими лапками и суетливостью песик напомнил мне длинноногого несмышленого олененка. Парень грозил пальцем чуточному существу, хмурил брови и тянул его за шлейку, а тот дрожал, упирался «копытцами», как мог, и тащил хозяина непонятно куда, дергаясь в разных направлениях – парочка смотрелась очень комично. Неожиданно владелец собачонки задрал голову. Я не удержалась и красноречиво покрутила пальцем у виска. Что означало: тоже мне укротитель! Взял бы малютку на руки, дубина.
Мальчишка, как в зеркальном отражении, с ходу проделал то же самое. А его губы четко выговорили: «Сама такая!». Дерзкий! В отместку я успела показать язык. Все равно уже не догонит. Машинист электровоза поддал, и парень с упрямым олененком скрылись из вида. А я засмеялась и сказала:
– Ту-ту-у-у-у, поехали!
– Ты прямо как ребенок! – нисколько не осуждая меня, а, скорее, разделяя мое хорошее настроение, восхитилась моей непосредственностью Соня.
К нам подсел старичок, по виду стопроцентный дачник. Он был в синих «трениках», в льняной рубахе, скроенной по типу косоворотки, и в разлохмаченных от старости тряпичных башмаках. Кроме традиционной садовой сумки-тележки на колесиках при нем имелся предмет мебели, явно отслуживший свой век в городской квартире. Дед пристроил сломанную кухонную табуретку о трех ногах, привалив к себе, бережно снял древнюю перфорированную шляпу начала эпохи оттепели с замусоленной лентой над полями и настроился читать «Крокодил». Но очень скоро старик спекся. Какое-то время он еще удерживал в руках развернутый журнал, а мы с Соней падали со смеху, глядя на обложку. Прямо на развороте помещалась карикатура на современную семейную жизнь: крупным планом ходики, из которых вместо кукушки выскакивает растрепанная тетка со скалкой в руках, а зашуганный муж, в трусах и майке, с небритой похмельной рожей, отпрыгивает от дубинки с поджатыми лапами, словно заяц. И так, видимо, каждый час… Сцена называлась «семейные часы с боем». Возможно, картинка и не была столь смешной, чтобы вот так умирать от смеха, но нам с Соней сейчас только палец покажи!