И целовал же меня, да как целовал!
Я сжала поводья со всей силы и прикрыла глаза, чтоб
успокоить колотящееся сердце. Корка соляная у Василе...
да как бы у меня она не появилась с такой «заботой».
Князь тем временем подошел к мальчишке и потрепал его
по волосам.
— Здравствуй, Димитру. Все выучил, что велено было?
— Все, господарь.
— Завтра проверю тебя. И будешь бит, если не научился.
— И выпрямился, глядя прямо на женщину. — Можете идти.
Вайорика поклонилась и увела мальчишку за собой, тот
не сопротивлялся, лишь понуро голову опустил и пошел рядом.
Ой, не понравилась мне их встреча. Жестокая, холодная вышла,
а ведь не виделись они долго.
«Ты что же, за чувства любовницы переживаешь?» —
ехидно спросил внутренний голос. Вот потеха, курам на смех. Радоваться
должна, что не милуется прилюдно, но мороз по коже прошел инеем
ото льда в глазах Василе. Будто
не сына встречал, а проклятье свое. Все мои невысказанные слова так
в горле и застряли, а княже ушел со своими войниками
в сторону второй башни, откинув свой и плащ
и не оглянувшись. Около нас только Больдо задержался, помог
с поклажей и лошадьми. Отвел самолично к спальне, подшучивая,
что дорогу запоминает и рассказывал, какой в замке распорядок.
Я предусмотрительно юркнула в комнату первая, оставив двух влюбленных
наедине. Уж по взглядам горящим все поняла и не стала
мешать, итак для них редкость такое уединение, а сама выпустила из-за
пазухи Огонька, который сразу принялся гоняться
по спальне, и присела к окну, которое было не в пример
больше и чище уже увиденных мною. А вид из него был совсем
инаковый, непривычный сердцу, но впечатляющий.
— Пора привыкать, Лиля, — сказала сама себе и ойкнула,
когда теплые руки сестры обняли меня неожиданно.
— А привыкнем ли? — спросила как-то обреченно
Иринь.
— Нет у нас выбора. Будем налаживать здесь быт и уют.
— Лиля, — позвала меня сестра, медленно убрав руки, и я поняла,
о чем та хочет поговорить. Что ж не настолько
я и наивной была. — Та женщина... Что ты о ней
думаешь?
— Ты про его любовницу спрашиваешь? А что про нее
говорить. Красивая, знает себе цену. Василе же не монах, спасибо, что
не десяток, — фыркнула от последнего предположения. Не было
это чем-то удивительным, но вот так публично столкнуть нас
в первый же день... — Или бояться ее стоит?
— прищурилась я.