На улице уже была серая утренняя хмарь. К счастью, после дождя
над полем стлался густой туман. Остановившись на краю поля, Мишка,
строго глянув на ребят, тихо поинтересовался:
– Жить хотите? – те, глядя на него круглыми глазами, кивнули. –
Тогда слушаетесь беспрекословно. Если я сказал бежать – бежите,
сказал упасть – упали, и забыли как дышать, сказал ползти – значит,
ползти. Все понятно? – ребята снова кивнули. Взглянув на сонно
потиравшую глазенки малышку на руках у Тамары, Мишка тяжело
вздохнул и, протянув девочке руки, позвал ее: – Полинка, хочешь, я
тебя на лошадке покатаю? Иди ко мне!
Девочка, оценивающе глянув на подростка, оглянувшись на Тамару,
робко протянула ему ручки. Взяв ребенка на руки, Мишка ей быстро
зашептал:
– Полинка, мы сейчас будем играть. Смотри. Кричать нельзя,
смеяться, разговаривать, плакать – тоже. Мы сейчас быстро-быстро
бежим и прячемся, хорошо? Умеешь играть в прятки?
Девочка, улыбнувшись, кивнула.
– Тогда побежали, – сажая ее к себе на плечи, проговорил Мишка.
– Только держись крепче! Тамара, Коля, старый дуб знаете? Он на
полянке стоит, такой, с большим дуплом?
– Я знаю, – тихо сказала Тамара.
– Бежим по одному. Встречаемся у дуба. Именно бежим, уже светло.
Еще полчаса – и мы будем как на ладони, – проговорил Мишка, и,
ухватив покрепче Полинку, чтобы не свалилась, рванул к лесу.
Дед Михей оторвал свою руку от руки Алексея и с улыбкой
наблюдал, как тот с трудом выныривает из прошлого, мотая головой и
потерянно оглядываясь.
– Дед Михей, а дальше? – осознав, где он находится, Алексей
просительно уставился на старика.
– Хватя на сегодня, – кряхтя, поднялся старик из-за стола. –
Завтрева еще покажу. Устал ты, Алеша. Спать ступай. Сон – он лечит
да сил придает. Организм во сне восстанавливается. Да и мне уж пора
на боковую. Завтра трудный день будет, – убирая со стола в шкаф
баранки, ворчливо бормотал дед. – На-ка вот, ступай, Айре отвару
дай попить. Больно ей. Боль унять требуется. Пускай отдохнет
маленько, – протянул ему старик миску с отваром.
Алексей послушно взял протянутую миску и отправился к Айре.
Умостив поскуливавшей волчице отвар между лап, он, ласково проведя
рукой по ее голове, произнес:
– Пей, девочка. Дед Михей сказал, отвар боль снимет, и ты
отдохнешь немного. Пей.
Дождавшись, пока волчица, морщась и порыкивая, вылакает отвар,
Алексей снова положил ей руку на голову и зарылся в шерсть,
почесывая и поглаживая. Волчица, подняв свою крупную голову, чуть
подалась навстречу ласке, блаженно прикрыв глаза. Рядом с ним
умостилась и Альма, положив свою морду ему на плечо и жарко дыша в
ухо. Улыбнувшись, Алексей поднял руку и приобнял собаку.