– Оглашаю приказ главнокомандующего ВМФ России: «Экипажу Икс пятьсот три действовать по варианту Бета». – Он окинул притихший зал строгим взглядом. – Почему сидим?
Офицеры с грохотом ринулись из зала. Кто-то поспешно приглаживал встопорщившийся на макушке клок волос, кто-то на ходу застёгивал форменную тужурку, кто-то впопыхах наступил впереди бегущему на задник ботинка, однако никто не обмолвился ни единым словом, даже тот, кому наступили на пятку.
Маслов вскочил, чтобы тоже бежать, однако замполит, предвидя его горячее стремление, успел схватить свою жертву за рукав.
– Товарищ адмирал, вот, полюбуйтесь, тот самый, я докладывал, – мичман Маслов Александр Петрович, пьяница с зубами выбитыми. Разве его можно отправлять в поход?
Крошкин вдруг приблизил свои глаза-оливки к глазкам-буравчикам замполита.
– Сейчас сколько времени?
Замполит буквально остолбенел, и его усы мгновенно сникли. Он тупо уставился на свои японские наручные часы, не в силах вымолвить ни слова.
Адмирал повернулся к Маслову.
– Протезист-стоматолог только что прибыл из Москвы и ждёт вас на приём. Имейте в виду, мичман, к понедельнику ваши зубы должны быть как новые. Бегом марш!
Маслов обрадовано кивнул, решительно вырвал локоть из онемевшей от неожиданного поворота руки замполита и мгновенно испарился в тёмном проёме распахнутых дверей, как будто опасаясь, что адмирал передумает.
– Товарищ адмирал, – по лицу замполита побежали багровые пятна, – моральный облик Маслова, – с женой не живёт, к женщинам относится легкомысленно, – и я настаиваю…
– Пойдёмте в буфет, Станислав, извините, забыл ваше отчество. Хочу горячего чаю!
7
Влажный после дождя теннисный корт, мягко освещаемый лучами только что проглянувшего сквозь тучи чуть тёплого лондонского солнца, серебрился искусственным покрытием так таинственно, словно не кортом был вовсе, а застеклённым окном, скрывающим мир сплошных загадок. Два джентльмена в белоснежных шортах и майках с ракетками в руках старались как можно мудрёнее запустить мяч на половину соперника.
Никакого таинственного окна они, как видно, не замечали. Нельзя сказать, что игроки были лишены воображения, однако работало оно у них в довольно узком направлении, – ввести в заблуждение соперника. Такое кредо помогало не только в теннисной игре.
Пол Вселенный, он же Дмитрий Сырых, издали обращал на себя внимание своей необычайно крупной комплекцией, – был высок, плечист и одновременно рыхл, как перекормленный сенбернар. Колорит усиливала крупная голова сорокалетнего мужчины с вьющейся как у известного музыканта-скрипача чёрной шевелюрой, однако лицо слишком явно напоминало крупную собачью морду, поэтому производило отталкивающее впечатление, а тяжёлые, будто налившиеся чугуном глаза вполне могли испугать, если бы он вдруг вздумал подойти к какой-нибудь девушке в тёмной подворотне.