– Сергей! – бабушка строго посмотрела на сына, – и думать не смей! Во-первых, есть няня Соня, во-вторых, в конце концов, я могу вернуться в Москву. Может, я уже не так энергична, как в молодости, но с пятилетней девочкой справиться в состоянии.
– Не пойдет, – покачал головой Сергей, – тебе нужно присматривать за Пра.
– И то правда, – огорчилась бабушка. – Маму сейчас никак не перевезти.
Сергей замолчал, изучая завитки на обоях. Тоска и тревога сжимала его сердце: где сейчас Настя, жива ли, что делать с работой, как устроить Кристину?
Бабушка тоже притихла.
– Вот что, – энергично произнесла Амалия Ивановна, пережившая всякое и не привыкшая падать духом. – Пра сейчас в Бад Гаштайне, принимает радоновые ванны под надзором медперсонала. Я договорюсь, чтобы она осталась там ещё на месяц, и проведу это время с внучкой, потом меня сменит Соня, буду прилетать при первой же возможности. Езжай с Богом, мы тут без тебя разберёмся.
– Пра не лишит тебя наследства за то, что ты её сошлёшь на целый месяц? – печально улыбнулся папа.
– О, не смеши меня! – улыбнулась бабушка. – Наверняка у неё уже бурный роман с каким-нибудь остеохондрозником.
– Опасно недооценивать Пра, – Сергей наконец рассмеялся, – там ещё водятся молоденькие сноубордисты.
Кристина сделала из пледа гнездо и уложила туда котёнка, нежно гладя его мягкую спинку и маленькие ушки.
– Ах ты, мой крошечка! Ах ты, мой маленький! Какой же ты мягонький!
– И-и-и-и, – пищал котёнок.
– Как же тебя назвать? Барсик? Нет, не подходит.
– И-и-и-и, – ответил котёнок.
– Ты же не котёнок, ты мышонок! Такой серенький и так тоненько пищишь, как мышка, – тут Кристина взглянула на свою пижамку, купленную папой для неё в Диснейленде. На пижамных штанишках был узор из голов Минни Маус с красным бантиком. – Точно! Я назову тебя Микки! Мой маленький Микки Маус, у тебя голосок точь-в-точь как у него.
– Клупость какой! – вдруг отчётливо пропищал котёнок.
Кристина вздрогнула и удивлённо уставилась на Микки.
– Ты… ты что это, говоришь?!
– Мильх, коворю, дафай, – пискнул котёнок, – йогурт, на худой конец. А то сидит тут, турацкие клички притумывает.
– Папа! – закричала Кристина и бросилась вон из комнаты. – Папа! Котёнок говорящий!
– И что же он говорит? – поднял бровь отец, который успел переместиться на кухню вместе с бабушкой и пил чай, – не о политике рассуждает, надеюсь? Терпеть не могу разговоров о политике за столом.