— Дай, — требовательно протянула она руку.
— Попробуй забрать, — предложил я, дрожа от гнева и сжимая
кулаки.
— Да как ты смеешь… — дернулся ее голос на половине фразы и
утих, стоило ей зацепиться на мой взгляд.
— Ну же…
— Утром поговорим, — развернулась она, унося с собой зайца,
песню и то хорошее, что было во мне.
«Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети…» —
отражалось по коридорам, стихая, становясь далеким эхом, легендой о
прекрасном дне.
Дне, растерянном мною. Дне, который я позволил у себя забрать.
Стало настолько тоскливо, что я решил заболеть.
Громкий кашель рвал грудь, жар сменялся холодом, пот пропитал
постель, а перед глазами почему-то плыл образ той девочки на скале.
Интересно, как ее зовут?
Утром со мной так и не поговорили. Зато был солидный врач,
почему-то не в белом халате, а в костюме, но уколы у него были
такие же болючие. Он же перенес меня в медпункт, соединив руку
прозрачной ниткой с баночкой на шесте, из которой медленно неведомо
куда утекала жидкость. Как оказалось — в меня, но меня попросили
больше это не проверять.
Через слабость слышались незнакомые мужские голоса, доносившиеся
со двора. Там же собрали всех наших — так гудеть может только общий
сбор. Кажется, искали кого-то, и даже пытались примерять к их
обувке след, отпечатанный на земле. Удачи им в этом — у нас у всех
одинаковый размер. Просто кому-то он жмет, а кому-то еще большой.
Потом громко сверяли списки, перемежая каждую фамилию тихим: «…не
он», — громко пересчитывали по головам и не менее громко и строго
спрашивали директрису, нет ли других детей в интернате. Как
оказалось, не было. Я ведь не существую. Так что вскоре звуки
стихли.
Я не торопился выздоравливать, так что известие, что кто-то
очень уважаемый выделит интернату кучу денег, встретил тоже в
постели — шептались нянечка и медсестра. Там же, в постели,
прочитал свежие новости — из крупных заголовков газеты, которую
нянечка пролистывала, сидя напротив.
«Похищенные медведи были найдены в горящей машине». «Синева и
синька: пилот совершившего вынужденную посадку частного самолета
оказался вусмерть пьян. Сам господин Мистратов винит в крушении
молнию с чистого неба и баб».
— Какую только чушь не напишут, — вздохнула нянечка, складывая
бумагу пополам.
«Визит принцессы… кто оплатит….» — мазнул я взглядом по
очередному заголовку и равнодушно отвернулся к стене. Все равно ни
слова правды.