Попытался вытащить первого — и чуть сам не упал внутрь ящика. Уж
больно тяжелым оказался медвежонок, а по виду совсем не скажешь.
Или я ослабел? В голове снова начало шуметь. Кое-как, упираясь в
стенку, вызволил первого, а за ним и второго, уложив на землю
рядом.
— Так я их точно не утяну, — посетовал вслух и принялся
разглядывать помещение палатки в поисках того, что мне может
помочь. А затем и прошелся, выглядывая на полках хотя бы ткань — на
нее можно будет уложить медведей и поволочить за собой, а там
взрослых помочь попрошу. Если не усну еще раньше — глаза
предательски начали слипаться, закрываясь сами по себе. Пришлось
пнуть мизинцем угол ящика (проверенный метод!) и искать дальше,
припрыгивая на одной ноге. Нужная вещь обнаружилась в самом дальнем
краю, задвинутая меж полок и внешней тканью палатки — там, стоя на
одном колесе, дожидалась меня самая настоящая тележка! И размерами
отлично подходит — можно даже третьего медведя положить, только где
его взять?
Расшнуровав непослушными руками (а скорее порвав окутанными
даром руками, чем разобравшись в узелке), я впустил в помещение
яркий солнечный день — веселый и беззаботный, как и я часом
раньше.
Хмуро оглядел пространство палатки, наметив путь движения
тележки, чтобы не упасть и не застрять во влажной земле. Взгляд
зацепился за два по-прежнему лежавших тела, да так и остался на
них, пока голова решала — хорошо это или плохо? Сонные мысли
путались и не хотели их жалеть, а даже наоборот. Целый день в этом
зоопарке мне показывали, что безопаснее всего находиться внутри
клетки, оставив опасных зверей — злых фиолетовых, равнодушных
взрослых и жадных похитителей — по ту сторону решетки. Мир в городе
совсем не такой, как я думал. За мороженое тут воюют, умеющих
делать красиво — воруют, а подарки совсем не ценят, желая друг
другу боли и зла, а не радости. Наверное, так тут правильно. Я ведь
ничего не видел за пределами интерната. Наверное, нас там
специально так учат — помогать и прощать, чтобы в городе нас побили
и похитили, заставив работать за надежду на лучшее. Значит, я
поступил правильно — по законам взрослого мира. Придется
переучиваться.
Я подошел к Абдуле и присел рядом, рассматривая красноватую
маску боли на его лице.
— Нет тут доктора, а ты зуб давал, — попенял я ему. — Слово надо
держать.