Вот же водитель вредный! И врет, и белку не показал.
— Я говорю правду! — рухнул дядька на колени. — Посмотрите в
салон!
— Разберемся. Кантуй его в браслеты, и в отделение, —
распорядился мужчина с коробочкой, а сам включил фонарь и
направился ко мне.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я, прижимая к себе
зайца.
— Ты его сын?
— Может быть, — настороженно ответил я правду. Кто же знает?
— Медведей-людоедов видел?
— Не-а, — замотал я головой. Мои мирные.
— Давно с ним такое?
— Уже час, — прикинул я время.
— Ладно, посиди пока... — вздохнул дядька, рассматривая с
фонариком сиденья позади и никого там не обнаружив — еще бы, эти
сорванцы опять вниз свалились. — Внутри тебе все равно места
нет.
— Мне бы домой? Я и сам доехать могу.
Теперь умею!
— Так, — глянул он на наручные часы, — до последнего троллейбуса
—полчаса. Деньги есть?
— Ага, — достал я сотенную из кармана.
— Точно домой доберешься? Адрес знаешь? Подкидывать не надо?
Это как высоко надо подкинуть, чтобы интернат увидеть?
— Не-не-не, не надо, — замотал я головой.
— Телефон есть?
Я закивал, доставая из кармана разобранный пока что аппарат.
— Ну-ка, дай, — полицейский принял трубку, ловко вдел детали
друг в друга, дождался ярко засиявшего экрана и удовлетворенно
кивнул.
— Держи включенным, если что — ноль два, понял?
— Спасибо! — искренне поблагодарил я. Хороший дядька, и телефон
мне починил.
— Бывай!
— До свидания, — сказал я ему в спину, перебрался на
водительское сидение и через пару минуту, провернув, как учили,
ключ, с чувством невероятного удовольствия самостоятельно выводил
машину на большую дорогу. И ничего сложного! На секунду показалось,
что позади кто-то тревожно меня окрикнул, но я весь уже был
впереди, всей душой на острие пересечения лучей от фар.
***
Повисла луна над гладью рукотворного поля, закованного в кольца
бледно-розовых беговых дорожек, добавляя малую тень каждому
движению трех подростков, покоряющих круг за кругом отмеренную
наставниками дистанцию. Давным-давно окончились занятия, погасли
огни стадиона, вежливо намекая на позднее время, но с достойным
уважения упорством неслышно отсчитывались цифры, мерно звучало
дыхание, вторили ему звуки касания земли.
Они знали — никто за ними не смотрит, знали — все видеокамеры
принудительно отключены, и никто не скажет им и слова за
неисполнение наказания, данного в ответ на упрямство и желание
настоять на своем. Для обычного человека намеков вполне достаточно,
чтобы пробежать полезную для здоровья норму и отправиться к себе в
комнаты. Но эти трое не могли иначе — было дано слово, а значит,
если рассвет окажется расторопнее их, они завершат марафон при
солнечном свете.