— Батюшка говорит, что он вполне
счастлив.
— А вы ему не верите? — не сдавался
Константин Владимирович и задал еще один откровенный
вопрос.
— Я просто считаю, что слову
«счастлив» не подходит слово «вполне».
— А какое подходит?
— «Очень». Или вообще без дополнений.
Но точно не «вполне». Нет, вы не подумайте, я очень рада, что он
попал туда. Там замечательная школа, мальчиков с самого раннего
возраста приучают к дисциплине, труду и послушанию. Да и к
воспитанию у них семейный подход. Воспитатели находятся постоянно с
детьми, приучая их к любви к Богу, труду, разделяют с ними все
тяготы и радости… Только… — Светлана громко вздохнула, — это хотела
бы делать я. Я бы была безумно рада разделять со своим сыном все,
что выпало на его долю… А за меня это сделала школа-интернат при
мужском монастыре.
Когда Светлана с Сергеем первый
раз приехали навестить сына, женщина впервые почувствовала, каково
это, когда разрывается душа. Ей как будто в сердце засунули нож и
прокручивали его. Было так больно, что не хватало
воздуха.
Нет, Антон не плакал, не просился
его забрать, он сидел на лавочке абсолютно отрешенным. Несчастно
отрешенным — так подумала про себя Света. Перед ней был ее чужой
одиннадцатилетний мальчик: несчастный, заблудившийся, отчаявшийся.
В его глазах было столько боли и страха: как жить дальше с таким
грузом? Как выжить? Светлана подошла к нему, села рядом, одним
резким рывком прижала к себе хрупкие детские плечики и уткнулась
носом в его стриженный ежик волос. Дрожь пронеслась по телу.
Неприятная дрожь, как при близкой опасности. Много раз интуиция ей
подсказывала, что случится что-то плохое, ужасное. И в этот раз она
ее тоже не подвела: она перестала существовать как мать для ее
мальчика. Антон уже не тянулся к ней, не утыкался, не прятался в
маминых объятьях, даже запах его был совсем другим — чужим,
неизвестным ей. Как много раз Светлане хотелось разрыдаться, но
слезы так и не выливались, а без них боль казалось острей, отчего
перехватывало дыхание. Она тогда зарычала: тихо, чтобы не напугать
сына, но этого хватило, чтоб вдохнуть воздух, как жизнь. Жизнь, где
ее сын уже будет не с ней, а с Богом.
Внутренне она успокаивала себя: ну
разве это плохой выбор? Нет, конечно! И в сердце ее сын у нее будет
всегда! Но ей все равно было плохо. Ей казалось, что она струсила
или устала и отказалась от Антона, и теперь мальчик решает свои
проблемы не с помощью родителей, а с помощью наставника и друзей.
Светлана много раз подолгу разговаривала с наместником монастыря.
Тот уверял ее, что с Антоном все будет хорошо.