Она смеётся, не отводя взгляда.
Надменная, статная, даже в таком виде, с серовато-бледной кожей,
длинными волосами, яркими, раскосыми глазами и острыми чертами
лица. Безупречная и опасная.
Анд просто ещё не понял, с кем
связался!
— Власть и жена в подарок, — тянет
он, ухмыляясь, а ладонь его сжимает её бедро и ползёт выше. — И
свора твоих приспешников пойдёт за нами. Чем плохо? Да и им
понравится служить мне.
Он целует её, больнее и крепче хватая
за волосы, и сквозь поцелуй шипит:
— Укусишь, убью.
— Подожди, — тянет она и в тоне
сквозит усмешка. — Куда ты так торопишься?
Единственное что, ей не по себе от
того, что за её спасение взялся не слишком-то надёжный маг. Недавно
он умудрился дать ей знак, что всё будет готово и завершено… с
минуты на минуту, если она не сбилась со счёта. Но едва ли он
опытный. Потянет ли?
Впрочем, он верен ей, завоевательнице
стольких земель, женщине, которая не знает вкус поражения, своей
госпоже. Он не может облажаться. С ним её удача.
— Давай, — продолжает заговаривать
зубы, — насладимся моментом.
Маг должен принести в жертву её
служанку, в чьё тело она переместится, подальше от Анта, и от этого
места, насквозь провонявшего его жалкой победой. А уж оттуда ей
проще будет взять ситуацию под свой контроль.
«Надеюсь, что он нашёл ту, что
посимпатичнее, иначе кое-кто огребёт…»
— Оу, прошу простить меня, я смущаю
тебя, — он прекрасно видит, что смущения в ней нет ни капли, но ему
и самому хочется сделать этот момент приятнее… для них обоих.
Анд слегка отстраняется, уже без
издёвки во взгляде и голосе, в котором слышится предвкушение и…
Нежность?
— Ты прекрасна. Даже будучи
связанной. Даже… — он невесомо целует её и спускается ниже, щекоча
дыханием и кончиком острого, горячего языка её шею, ключицы,
упругую грудь…
Уверенной рукой он обнимает Изиду за
талию и притягивает к себе ближе. И пальцы его путаются в её
волосах уже аккуратнее, словно боясь больно задеть.
— Так лучше? — спрашивает он вдруг
громко и ровно, как то неуместно для этого момента.
И приказывает:
— Теперь поцелуй меня.
Она приподнимает, бровь, наблюдая за
его действиями и за тем, как реагирует на это её собственное
тело.
И вдруг остро усмехается:
— Можешь… почесать мне лопатку?
На мгновение его лицо становится
озадаченным, а затем озаряется незлобной, неожиданно обаятельной
улыбкой, и по округе разносится его звучный раскатистый смех.