Она воодушевляется:
— В какой передаче?
— Ну, в битве экстрасенсов или типа того, — пожимает он плечом, и
пробует чай.
— Битва? Правда? Где посмотреть?
У Изиды загораются глаза. На мгновение в них даже проскальзывает
глубокая, острая синева.
Кирилл забирает свой и её чай и без слов направляется к
телевизору.
— Намёк понял, — включает его, сбрасывает с дивана какой-то хлам, и
садится. — Буду рад... посмотреть с тобой.
Изида устраивается в махровом халате
на диване, внимательно наблюдая за тем, что происходит в каменном
ящике. От чая, что набаламутил Каруил, становится жарко, и она
ослабляет пояс халата и обмахивается куском ткани у груди.
— Бараний суп, а сражаться-то они будут?
— Ну, они соревнуются. Не на кулаках же им биться, — он
подсаживается ближе и как бы невзначай касается её коленки.
Её большой, круглой, мягкой коленки...
Она морщится, не замечая его действий, всё ещё с трудом воспринимая
то, что показывают по ящику.
— Магические турниры же! Маги соревнуются в том, каким рангом
демонов могут подминать под себя, вызов чумы ещё, управление
стихиями... Нет, конечно, после того, как я стала уничтожать их,
они уже не делают это в открытую, но, баранье копыто... Что это
такое? Они же в прятки играют как дети малые!
— Это в книгах твоих так? — улыбается ей Кирилл, и как-то странно
блуждает взглядом по её телу.
— Ага, в книгах, да...
Изида перекидывает ногу на ногу, заинтересовавшись разговором с
духами одной странной дамочки.
— Ну, бесовская же девица, видно, может, её найти? А ты, —
переводит на Каруила взгляд, — может быть ужин мне подашь?
— Закажем что-нибудь? — вынимает он телефон. — Роллы будешь?
— Да, только ты при мне всё попробуешь, — в её взгляде появляется
нечто зловещее.
Он не совсем понимает, что это значит, делает заказ и
усмехается.
— Всё будет свежим, всегда у них беру. Ирочка, ну, так как? — его
рука снова ложится ей на коленку, и медленно ползёт вверх по
бедру.
— Ты что делаешь?
Она берёт его за руку и отбрасывает её.
— Мага мне ищи, окаянный, хоть вот с этими связывайся! Что это она,
овечка, шаманит... — снова отвлекается.
Он часто моргает и непонимающе склоняет голову набок. Такой, едва
заметный жест, но явно выражающий его замешательство.
— Я думал, ты хотела...
— Что? — она с раздражением оборачивается. — Тебя что ль? Да
побойся рогатоголового, посмотри на себя, мальчик!