А если сказать, что он покончил с собой, не пережив потери девственности своей подопечной? Для варваров это, похоже, важно. Расцарапал рожу от горя и воткнул кинжал себе в спину. Я закрыла рот рукой, давя всхлипы, рвущиеся наружу.
Надо спрятать тело. Нет тела — нет проблем.
Я быстро стащила с кровати одеяло, расстелила его на полу. Выдохнув, выдернула из спины кинжал, оттерла его о рясу и положила на столик. Перекатила тучное тело на одеяло. Кастор уставился в потолок невидящим взором, и я поскорее накрыла его лицо, чтобы не видеть окровавленные губы и остекленевшие глаза. Похлопав себя по щекам и поморщившись — похоже, он сильно мне влепил, левая щека болела даже от легкого прикосновения — я обшарила взглядом комнату и схватила толстый шнур, которым были подвязаны шторы. Мне надо хорошенько обмотать труп, а потом вытолкнуть из окна. Спрыгну следом и так спущусь до самой земли. Сейчас ночь, все пьяные после свадьбы, может, мне удастся дотащить его до каких-нибудь кустов.
В коридоре раздался шум, крики, звуки ударов, а потом дверь распахнулась и в комнату вошел Валд. Он так и не надел рубашку и был в одних штанах, но выглядел немного иначе. Лишь через мгновение я поняла, что у него теперь другая прическа. По обе стороны головы волосы сбрили, а оставшиеся заплели в косу. Над ухом алел свежий порез.
Валд окинул меня быстрым взглядом, а потом посмотрел куда-то ниже, глаза его расширились, и он быстро закрыл за собой дверь.
— Кто это? — спросил он.
Я обернулась и чуть не застонала. Ноги Кастора торчали из-за кровати.
— Священник, который меня сопровождал, — честно ответила я. — Он пытался меня изнасиловать. А потом хотел убить, но обставить так, будто я покончила с собой. По-видимому, это приказ капитана Алистера. Вроде — он отдал вам свою дочь, а она, не выдержав издевательств, самоубилась.
Валд подошел ближе, присев, откинул одеяло и посмотрел на Кастора.
— Я, выходит, еще легко отделался, — фыркнул он.
— Валд, я защищалась! — с отчаяньем воскликнула я. — Я не хотела его убивать!
Он выпрямился и, взяв меня за подбородок, повернул лицо к тусклому свету от канделябра, поморщился. Потом осторожно потрогал мою шею, где наверняка тоже остались следы.
— Он… не навредил тебе? — спросил он, и голос его прозвучал глухо.
— Только побил немного, — шмыгнула я носом. — Я честно не хотела…