Меж тем мы с Женькой «заболели» морем. Все началось с морского танца, который подготовили к школьному празднику. Мама Жени купила нам обоим настоящую морскую форму, которую перешили под нас в ателье училища. В форме мы оба выглядели великолепно. После успешного выступления на сцене весь праздник мы ходили в форме, ощущая на себе восторженные взгляды одноклассниц.
– А «нахимовцы» все время ходят в такой форме, – сказал вечером Женька, когда нам надо было переодеваться.
– Что за нахимовцы? – спросил его.
И Женька рассказал, как летом во время отдыха на море видел ребят в морской форме, которые учились не в школе, а в детском морском училище. Это и были нахимовцы – будущие моряки.
В отличие от Женьки, море я видел лишь в кино, но с того дня оно стало сниться чуть ни каждую ночь, совсем как наяву. А мой читательский интерес был надолго захвачен книгами о морских путешествиях, моряках, юнгах и нахимовцах.
– Эх, скорей бы окончить четвертый класс, – сокрушался второклассник Женька, – Сосед сказал, в нахимовское принимают только после четвертого, – пояснил он, и мы оба тяжело вздохнули, понимая, как же долго еще ждать осуществления нашей мечты…
Летом Женька снова уехал с мамой к морю, а мы с братом в деревню. Там и познакомился с предателем Родины Федькой-полицаем. Он много рассказывал мне о войне и о своей жизни. Его необычные рассказы показались мне искренними, и я поверил ему. Но именно от него впервые узнал о существовании советских концлагерей, где издевались даже над невиновными людьми. Так летом пятьдесят четвертого года я узнал такое, что перевернуло мое детское мировоззрение. Уже тогда мне было понятно, что этой тайной нельзя делиться ни с кем, даже с родителями.
А осенью мы с Женькой стали пионерами. Вот только я, в отличие от него, вступил в пионеры понарошку, не произнеся вслух ни единого слова пионерской клятвы. Ведь я искренне считал себя недостойным быть пионером, поскольку жил уже даже не двойной, а тройной жизнью.
– Дуй в пионеры, разведчик, – смеясь, напутствовал меня Ленчик, с которым поделился своими сомнениями. Он-то считал, что в пионерском обличии воровать даже удобнее.
Тогда же я познакомился со старым большевиком, который окончательно подорвал мою веру в справедливость в нашей стране, управляемой псевдокоммунистами, отступившими от ленинских заветов.