- А за кого сговорили, не скажете? – осмелилась спросить я,
замирая сердцем. Только это было мне важно. Об остальном я и так
всегда знала – что ненавидит и смерти желает.
- Какая разница? Придет время – узнаешь. К лету уйдешь… с моим
проклятием за спиной. Хотя оно и не надобно - твой будущий муж
давно уже держит одну и ту же наложницу – люба, видать, ему. Ты
моль бледная рядом с ней. Мелкая дрянь! Отрава! Скорее бы уже, сил
нет видеть тебя в своем доме.
Оставшись одна, я металась из угла в угол. Потом пыталась делать
что-то. В конце концов, сама остановила себя – что я творю, зачем
сама себя мучаю? Ведь у брата тоже была Любча, а сейчас он любит
жену, только что на руках не носит. Его бывшая наложница ходила
тише воды и ниже травы. Я больше не заговаривала с ней о брате.
Сейчас я была на стороне Друны. А Любчу больше даже не спрашивала –
ждет ли еще, надеется ли? А только и я, и она знали – отдадут меня
за мужа, и тогда она тоже уйдет из княжеского терема. Держать ее
здесь без наказа брата не станут, а он не велит. Не нужно ему.
Скоро появится у него сын или дочь и к его любви к жене прибавится
еще и великая благодарность. Невестка ходила с большим уже животом,
переваливаясь уточкой. Ее поддерживали и всячески угождали -
берегли.
Однажды ночью меня разбудила Любча, жарко зашептала на ухо:
- Проснись, проснись, да проснись же ты!
- А? Что? – не понимала я спросонку. Ведь только уснула.
- Накинь что… да вот – шаль теплая. Выйди, спрячься, посиди где
в уголке, прошу тебя - тихо посиди, мышкой. Я потом для тебя все
сделаю, что хочешь, все, что попросишь - клянусь, только уйди
сейчас.
Я тихо встала и молча скользнула из светлицы, спросонку не
подумав – что делаю? Прошла и спряталась в ближнем углу под
лестницей – привычно, как сидела многие разы в прошлые годы.
Просидела, пока опять не стала засыпать, но меня разбудили мужские
шаги, и я вдруг очнулась и поняла, для чего меня убрали из светлицы
– Любча ждала к себе кого-то. Я не должна была…, если узнают, что в
моей светлице это сталось! Нужно сторожить и, в случае чего –
показать, что это не я там. И я пошла к своей двери и присела за
выступом сруба, чтобы не бросалось в глаза, что тут кто-то
есть.
И услышала…, за дверью раздавался тихий говор и стоны – сладкие,
протяжные, мужские и женские. Тихий смех и вскрики, какой-то стук и
непонятный мне шум… потом опять вскрики и стоны. Я заледенела,
проклиная свою уступчивость. Это длилось долго… только под утро,
когда я уже мало отличала явь ото сна, дверь скрипнула и в свете
наступающего дня я узнала… брата. И зажмурила в ужасе глаза,
откинув голову и стукнувшись ею нечаянно о стену. Он обернулся на
стук и шагнул ко мне, жестко взял за плечо и зашипел: