— Простите меня, пожалуйста! Я не знала, что у него
есть жена! Петя ведь не носит кольца… Мы уже год вместе, я думала, все
серьезно… Он меня к десяти сегодня звал. Для всех я просто готовила конференцию
для спонсоров вуза под надзирательством ректора.
Земля развезлась под ногами, я провалилась в пылающее
пекло.
Нет, больнее можно было сделать, оказывается. Я опала
обратно осиновым листом, бездумно пялясь перед собой. Мое тело одеревенело,
затряслось, покрылось мурашками и липким потом. Слезы я не могла остановить,
они лились градом сами по себе. От безумного пульса мир вокруг перестал
существовать. Все, что я слышала у себя в голове, было: «Тук! Тук! Тук!».
Мое сердце пыталось начать биться вновь, но не видело
смысла.
Не знаю, сколько времени прошло, когда Петя вдруг
опустился ко мне и тихо прошептал:
— Ань…
Я всегда боялась измен. Страшилась стать второй у
своего мужчины, но сама стала второй. Или третьей… Быть может, четвертой?
— Сколько? — не смогла взглянуть на него, не хотела
видеть Петю. Было слишком больно, слишком тяжело.
— Послушай, — надрывно шептал он, пытаясь положить
руку мне на колено. Не вышло, я скинула, — ты ведь знаешь, что…
— Сколько, Петр Степанович?! — прорычала я, чеканя
каждое слово.
Мужчина не ответил, тогда я взглянула на него пристально.
Одна щека ректора была алая, почти синяя от пощечины, на другой остались следы
от женских ноготков и кровоподтёки.
Пожав губу, он сощурился, будто съел лимон:
— Ты не хочешь этого знать, малыш.
— Боже, — я содрогнулась от нового удара, засмеявшись
от бессилия и шока, — нас ведь даже не трое!
«Ты такая глупая, Аня! Натуральная блондинка», —
прозвучал внутренний голос, и я неосознанно кивнула. Петр Степанович был
высокопоставленной личностью, симпатичным мужчиной слегка за сорок. Как он мог
оставаться свободен? С чего ты решила, что подобная личность сможет обратить
только на тебя внимание?
— Что ты хотел сказать мне завтра такого важного? —
зачем-то прошептала я, когда молчание затянулось. — Что за сюрприз готовил?
Сев рядом со мной на пол, мужчина не сводил с меня
глаз. Его руки снова и снова пытались меня коснуться, погладить, развернуть к
себе. Я не давала, не выносила его внимания.
— Квартиру тебе купил. Чтобы ты по съёмным больше не
моталась и уволилась с трех ужасных работ, — выпалил мужчина, а я рассмеялась.
Но когда взглянула в его опечаленные глаза, вдруг поняла: ректор не шутит.