Быть бы мне поспокойней,
Не казаться, а быть!
Здесь мосты, словно кони –
По ночам на дыбы!
Здесь всегда по квадрату
На рассвете полки –
От Синода к Сенату,
Как четыре строки!
Все земные печали –
Были в этом краю...
Вот и платим молчаньем
За причастность свою!
Видать, я здорово шокировал преподавателя. Забинков скомкано
бросил:
– Дима, давайте как-нибудь после занятий побеседуем. Вижу, вам
есть что сказать. Сильно озадачили, сильно, если не сказать
больше.
Юрий Соломонович растерянно окинул меня взглядом и направился в
учительскую. Я смотрел на сгорбившуюся спину учителя, опустившиеся
плечи и мне стало его жалко. С большой долей вероятности, допускаю,
что жизнь здорово помяла питерского интеллигента в годы войны и
после. Например, в 46-м, когда идеологическая послевоенная
вакханалия Жданова вокруг имён Ахматовой и Зощенко, встряхнула
литературные ряды Ленинграда. Забинков по возрасту тянет за
пятьдесят годков, так что в те годы уже зрелый студент или педагог.
Ведь не спросишь, да и зачем, собственных проблем что ли мало? Для
него, я не более чем странный ученик, не по возрасту начинённый
знаниями литературы и диссидентскими настроениями.
Следующий урок истории. Смотрю в окно за которым, через
Фонтанку, угрюмо возвышается шедевр Баженова – Михайловский замок.
Мысленно далеко в будущем, на своём участке. Давно обещал Светлане
сколотить скамейку из дерева. Заготовки появились, после того, как
по мобильнику пригласил верхолазов и хлопцы, вооружённые мотопилами
срезали верхушки с неприлично высокой берёзы. Подталкивал страх,
что когда-нибудь во время урагана великанша рухнет на теплицу или
злополучный хозблок. Время пришло, и как раз за неделю до моей
"командировки", работа была исполнена быстро и качественно.
Всего-то пять тысяч рублей. Уложились в полчаса и укатили на своём
Мицубиси "Паджеро". Спасибо, ребята, счастливого пути! И "пятёрки"
не жалко, зато в наличии материал для садовой мебели. Расскажи кому
сейчас, посыпятся вопросы: какой "мобильник", как за пять тысяч,
это же цена автомобиля "Москвич", а что за зверь "Паджеро"? Я
ухмыльнулся.
– Петрушевский, встаньте пожалуйста, что смешного? – историчка
воззрилась, гневно поблескивая ленноновскими очками-кругляшками. –
Что я сейчас объясняла классу?
– На какой вопрос отвечать, Тамара Сергеевна?