Видимо, в своей обычной манере решил поиздеваться надо мной,
испытать моё терпение. Мне казалось, что я слышу, как пробегают
минуты – будто капель, одна за другой, одна за другой.
А его всё нет.
Не думает же он, что я, в одной ночной сорочке, отправлюсь его
искать? Молодой жене не пристало покидать комнату в свою первую
ночь.
Перевалило глубоко за полночь, когда шаги всё-таки послышались,
но, на какое-то время замерли у двери. Потом дверь тихонько
приоткрылась, и муж вошёл в комнату. Прежде, не будучи моим
супругом, он делал это куда увереннее, открывая дверь едва не с
ноги. Что же случилось теперь?
Он осторожно, на цыпочках, подошёл к кровати и присел на самый
край.
Я завозилась, давая понять, что не сплю.
– Лаверн, вы что, ещё не ложились? – почему-то в его голосе
слышались разочарование и тревога.
– Нет, я ждала вас, господин мой супруг.
Он поморщился.
– Не называйте меня так, я вам не господин.
– Так требует обычай.
Он мягко усмехнулся:
– Мы с вами на то и сильные мира сего, чтобы менять обычаи.
Лучше по имени.
– Ну уж нет, мне ваше имя нёбо царапает.
Он грустно хмыкнул:
– Пусть так. Спите.
– А вы?
– А я посижу тут, посмотрю на вас, если вы не возражаете.
Это, определённо, самая странная брачная ночь. Некоторые
традиции всё-таки нельзя нарушать, поэтому, залившись краской и
радуясь, что этого незаметно в полумраке, я прошептала:
– А разве мы не должны…
Он понял меня и закончил:
– …совершить соитие?
– Да, – комкая простынь, проговорила я, усердно разглядывая в
темноте свои ноги.
Он ответил не сразу, несколько раз тяжело и печально вздохнул,
но потом всё же спросил:
– Вы этого хотите?
– Разве это не по тому называется «обязанностью», что не связано
с хотением?
– Без вашего желания, Лаверн, это будет насилием. А как я вам
уже сказал ранее, насиловать я вас не собираюсь. Вообще-то для
моего народа мужчина, берущий женщину силой, трус и слабак. А я
пока что ещё слишком дорожу своей репутацией в войске.
Я усмехнулась:
– То есть, вы хотите сказать, что ваши доблестные воины не
насилуют женщин в побеждённых городах и сёлах?
– Нет, в моей армии подобное строго запрещено. Как и
мародерство. Если подобные факты всплывают наружу – преступники
несут самое строгое наказание.
Мой полусонный мозг отказывался воспринимать сказанное. Мне с
ранних лет прожужжали уши рассказами о зверствах
владетеля-узурпатора, историями о сотнях изнасилованных и
искалеченных женщин. Но сейчас я слишком устала, и раз муж
милостиво позволил мне лечь спать, я, пожалуй, этим
воспользуюсь.