Я поддалась.
В конце концов, стараюсь для мужа. Рано или поздно он должен
увидеть меня совсем без одежды. Не только увидеть, но и познать. Я
не должна стесняться.
Но убеждать себя легче, чем действовать.
Когда служанки ушли, я, став у окна, обняла себя руками и
всё-таки укуталась в волосы.
Ожидание было томительным и изматывающим. Моя смелость утекала,
как песчинки в песочных часах. Скоро от неё не останется и следа. А
я юркну в кровать, натяну одеяло до ушей и притворюсь спящей.
Да, и так и не узнаю ответ на снедающий меня вопрос, поехидничал
внутренний голос.
Но я всё равно почти сдалась, когда тяжёлые шаги всё-таки
раздались.
У меня не было сил смотреть на него.
Муж подошёл сзади, обнял за талию, прижал к своей широкой
каменной груди.
– Лаверн, – прошептал он. От низкого бархатного голоса у меня
мурашки побежали по телу. От него веяло жаром, как от очага.
Ладонь скользнула вверх и сжала мою грудь через тонкую ткань
сорочки. Осторожно. Будто охраняя. Пряча.
Гурго отвел волосы, обнажил мою шею и стал осыпать её поцелуями.
Горячими, жадными, нетерпеливыми…
Я вся дрожала, но не от холода. Новые, неведомые прежде ощущения
ошеломляли меня. На языке теснились стоны, и я закусывала губу,
чтобы не дать им сорваться. Мне казалось неправильным стонать,
когда тебя целуют…
– Гурго, – голос еле прошелестел, удивительно, что он услышал и
остановился… – я… – о, Истинные боги, как же трудно это произнести!
– скажите… только честно… – он замер у меня за спиной, почти
окаменев, – я совсем не привлекаю вас, как женщина? – выпалила,
зажмурившись.
Муж развернул меня в своих объятиях и потребовал:
– Посмотри на меня!
Я вскинула взгляд и наткнулась на…злость. Испугалась, хотела
отвести взгляд, но он снова тихо рыкнул:
– Смотри! – и стиснул мои плечи так, что мне показалось, они
сейчас хрустнут. – Кто. Тебе. Это. Сказал? – он буквально
выплёвывал каждое слово.
– П-придворные, – пролепетала я, чувствуя, что готова
расплакаться от его недовольного гневного тона. Мне ведь было так
тяжело его спрашивать, а он…
– Лаверн, – хватка на плечах ослабла, а в голос вернулось тепло,
– они либо непроходимо глупы, что вряд ли. Либо подлые, и тогда всё
сложнее и хуже. Не знаю, какой была цель этой гнусной сплетни, но
они сделали невозможное: заставили сомневаться тебя – ТЕБЯ! – о чей
красоте складывают легенды даже на другом конце света! – в том, что
ты можешь привлекать! Глупая моя, – он взял моё лицо в ладони и
осыпал его нежнейшими поцелуями, – маленькая, сладкая. Ты не просто
привлекаешь меня, ты сводишь меня с ума. Я в жизни так не желал ни
одну женщину. С того самого мгновения, как твой обворожительный
образ мелькнул в моём зеркале дальновидения, я потерял покой.