– Пикантный?.. – переспросил он, а глаза при этом начали
темнеть, наливаясь желанием.
– Моя подвязка.
Истинные боги! Я сказала это – и едва не сгорела от стыда.
Никогда ещё не чувствовала себя такой откровенной.
– Я желаю получить его как можно скорее… – почти прорычал Гурго,
сильнее сжимая меня.
– Но сначала лента…
Муж вздохнул и переключился на бой. Без его помощи я бы точно не
смогла рассудить правильно – ведь все воины бились хорошо и ни один
не желал уступать другому.
А когда пришла пора получать награду, воины окружили меня и
смотрели, как голодные птенцы. Лишь один – совсем ещё юный и
показавший себя не с лучшей стороны (трижды выходил на бой, и
трижды был побеждён) – отошёл в сторону, стараясь не глядеть на
счастливцев, а смотрел на небо, часто моргая.
Отец учил меня, что порой поощрить следует слабейшего, чтобы он
смог обрести силу и уверенность.
– Как зовут вон того славного юношу? – спросила я у Гурго.
– Кристо. Но… он ведь не был лучшим.
– И не станет, если сейчас его не поддержать.
Муж кивнул, поцеловал мне руку и произнёс:
– Вы как всегда – образчик мудрости, моя королева, – и подозвал
юношу.
Тот упал на колени, не дойдя десяти шагов до моего
импровизированного трона. Их прошла я. Наклонилась, повязала ленту
и ласково улыбнулась юному воину.
Пока я возилась с ним, Кристо не дышал. А когда закончила, то,
весь дрожа, прошептал срывающимся голосом:
– Ваше величество, вы позволите мне, недостойному, коснуться
ваших одежд?
И бросил на меня умоляющий взгляд, не смея подняться.
Я, разумеется, разрешила.
– А умереть за вас позволите? – продолжил он, когда закончил
обцеловывать край моего платья.
– Не нужно умирать, – я мотнула головой: – живите ради меня,
милый Кристо.
И юноша поклялся жить, чтобы служить мне.
Гурго буквально уволок меня прочь от места тренировки. Он
прямо-таки пылал от ревности, но при этом – сдерживался, чтобы не
обрушиться на меня.
Когда мы оказались наедине в одной из башен, он усадил меня
между зубцами и заявил бескомпромиссно:
– Я желаю немедленно забрать свой приз.
Он тоже опустился передо мной на колени, но лишь для того, чтобы
задрать вверх юбки и открыть своему жадному взору изящную подвязку
на моём чулке. Я специально выбирала пособлазнительнее.
Ладонь скользнула вверх, за ней последовали горячие губы.
Поцелуи жглись, я чувствовала их даже через плотный шёлк чулок.