– О жене твоей, владетель. О Лаверн Льемской. Она и есть главная
крыса.
Сжал рукоять кинжала, что всегда ношу на поясе – никому не
позволю оскорблять мою лайдори.
– Влюбился? – хмыкнул старик. – Поплыл! Слабак! Какой ты
правитель после этого? Грозный узурпатор… Ага, как же!
Подкаблучник!
Меня передёрнуло.
– Вы забываетесь, – прорычал. – Даже ваш возраст не даёт вам
права унижать мою жену и меня.
Старик покачал головой:
– Я и не унижаю. Предупредить хочу. А ты сам решай, как быть.
Жена твоя – тёмная. Льем, можно сказать, колыбель тёмных. Из этой
проклятой страны чернота расползлась по всему свету. Здесь
рождались самые жуткие заклинания и создались мрачные артефакты.
Льем коварен. Но вдвойне коварны льемские женщины. Они в
совершенстве владеют наукой тёмного обольщения. Да так ловки, что
жертва сама идёт в их сети! Скажи, она уже заманивала тебя на
поляны райгета?
Кивнул, похолодев внутри. Неужели всё – её страстность, её
забота, её нежность, – было игрой? Продуманной игрой?
Ведь если окинуть взглядом наши непродолжительные отношения, то
не слишком ли быстро я перешёл из уродливого захватчика в желанного
возлюбленного?
– Райгет дурманит, лишает рассудка и силы воли. Подчиняет. Это –
мерзкий цветок. Тёмные зовут его цветком любви, только вот они не
ведают этого чувства. Лишь похоть движет ими. Удовлетворение
потребностей. Не более.
Тряхнул головой: голос старика стал звучать, как сквозь вату, а
сам его силуэт – расплываться и сыпаться… Веки тяжелели и
слипались.
– Сейчас ты уснёшь, владетель, – проговорил старец, поднимаясь,
и направляя на меня свой посох, – и сон, который увидишь ныне,
будет вещим. Он покажет тебе сокрытое, высветит ранее незаметное.
Ты узришь, как крыса-измена точит твоё сердце… Спи, Алер, и сновидь
свою судьбу…
Я не понял, когда он ушёл и ушёл ли? Или продолжал стоять,
направляя на меня посох. Реальность качнулась, как полог на входе в
мой шатёр, колеблемый невесть откуда взявшимся ветром.
И я заснул, где сидел…
Сон, что пришёл ко мне, был откровенен и страшен. Я видел тьму.
Она ползла по улицам Льема, взбиралась на остроконечные крыши его
домов, растекалась по каменным изразцам. Настоянная, маслянистая,
густая. Она жирно поблёскивала, как кровь. Бежала в сторону
королевского дворца, брала его в кольцо, тянула щупальца
внутрь…