Два долгих года…
Он, как начальник нашей СБ, знал обо мне все – что я купила
подержанную машину и у кого, где живу, кто мои родители и где
сейчас находятся. Что бабушка в шестьдесят пять ушла на пенсию, что
у меня все эти годы не было никакой личной жизни, что в моей
банковской ячейке лежат старинные серебряные серьги и трофейная
марка стоимостью в миллион долларов. Мне пришлось рассказать об
этом, когда он задал мне вопрос в лоб, вызвав к себе в кабинет:
- Екатерина Николаевна, я настаиваю… мне нужно, просто
необходимо знать – что вы вложили в банковскую ячейку? Это не
простое любопытство. Вы должны понимать, в чем заключается моя
работа. Есть серьезные причины требовать от вас самого честного
ответа.
- Какие могут быть причины? – блеяла я под его прямым серым
взглядом, - есть такое понятие, как тайна банковских вложений. Это
мое личное дело, как оно может касаться Шарашки?
- Я и надеюсь, что никак, но мне нужно удостовериться в этом,
необходимо, - мягко дожимал он меня, а я сжимала потные ладони в
кулаки, шалея просто от звуков его голоса, от того что он
обращается напрямую ко мне. А еще прямой взгляд… это был явный
перебор. Проклятый принц! Помешательство какое-то!
Зачем спрашивал, откуда узнал о ячейке, почему так настаивал? Я
была не в состоянии выяснять это и раскололась, в конце концов, а
он кивнул, поблагодарил за помощь и доверие и никогда больше не
спрашивал об этом. Почему я сравнительно легко выдала нашу
«страшную» семейную тайну? Почему всегда была, как под
гипнозом, стоило ему обратиться ко мне с самым простым вопросом?
Просто это было так редко…
Бабушка сразу же, прямо в тот самый вечер отправила меня к своей
хорошей знакомой, и она постаралась исправить то, что я натворила
на своей голове. Мне даже понравилось потом то, что получилось и
мороки с волосами стало однозначно – меньше. Требовалось просто
расчесать их утром влажной расческой с редкими зубьями.
Когда я явилась на работу с короткой стильной стрижкой с редкими
волнистыми прядками на шее, он только сжал губы в тонкую жесткую
полоску и, оглядев результаты моего отрицания вчерашней ситуации,
вышел из помещения. Я не понимала его… Зато сама тогда вдруг четко
осознала что нужно было мне, чего я добивалась этим своим бунтом -
того же серьезного и уважительного отношения, что было до этого. И
чтобы ни намека на насмешку над моими чувствами!