- Она некрасивая… нет, не так - слишком обыкновенная.
- Поэтому я сразу и поверила в любовь. Она, знаешь ли – не
выбирает. Об этом много раз сказано, - спокойно улыбнулась
мама.
А я смотрела на нее и понимала, что что-то изменилось - мое
отношение к ней меняется… незначительно, постепенно, но тогда, в
тот самый момент, безо всякого сомнения, я была ее союзницей, была
на ее стороне. Слишком выстраданным, что ли, было это ее явно
показное спокойствие, или привычно выверенным? Трудно объяснить, но
я срочно захотела разобраться, я просто таки страстно желала, чтобы
весь этот бред оказался неправдой.
- Мама, ну ты же сама должна понимать…, это могло быть все что
угодно.
- Катюша, я юрист, и все знаю о презумпции невиновности.
- Как ты вообще узнала об этом? – почти сдалась я.
- Случайно, - кивнула она, - при вызове на экране появилось фото
Коли. А мой клиент узнал его, сказал – о, да это тот самый мужик,
который шастает к Надьке, моей соседке.
- И все? И ты поверила?
- Обижаешь… - печально улыбнулась мама, - в следствии были люди,
к которым я могла обратиться. Я и попросила, сказала, что для меня
это вопрос жизни и смерти. Им было несложно, достаточно оказалось
простого наружного наблюдения и пары справок.... Он ходил к этой
женщине… регулярные визиты были в начале каждого месяца и в
середине – как по часам. Ну, и еще по праздникам и по их семейным
датам дополнительно. В этих случаях с цветами и подарками, а так…
только пакет, наверное, с продуктами или игрушками. Задерживался
недолго… полчаса, иногда – час. Она оказалась его бывшаей
одноклассницей, очевидно – первая любовь, так глубоко ребята не
стали копать, для этого нужно было ехать на Урал. А так... она
работала у него бухгалтером, на удаленке. До этого уже побывала
замужем.
- Нет-нет, мама, - не укладывалось у меня в голове, - это просто
совпадение, а может – помощь.
- Он не рассказал мне о ней, а мальчик называл его папой, Катя,
я слышала сама, - вздохнула она, отодвигая от себя тарелку с
едой.
- Как он объяснил это? Вы же поговорили?
- Я не смогла… - растерянно прошептала она, - это слишком больно
и унизительно - спрашивать о причинах, выяснять и узнавать
подробности, устраивать скандалы, требуя любви. Такие разговоры
бессмысленны. Они, может, что-то и прояснят, но уже ничего не
изменят. Все уже случилось и не так важно – что им двигало. Для
меня все было кончено. И я не хотела, чтобы он знал, что я знаю о
них. Ему было бы легче от того, что я творю месть, понимаешь? Он
думал бы, что причина – моя любовь к нему и ревность. А я заставила
его считать, что дело в моей любви к другому. Я хотела тогда
сделать больнее… как можно больнее, Катюша. Все равно так больно,
как мне, ему точно не было. Я умерла тогда, Катя, и не живу до сих
пор. Так… существую.