– Зря. Перечитайте договор. Там нет ни слова об эксперименте. Ни слова о снятии с нас обязательств за ваше здоровье ли чего-то подобного. Технология апробирована, защищена патентами. Мы провели доклинические и клинические испытания. Получили сертификат. Всё как положено. Мало того наш метод уже вовсю применяется.
– Вовсю? Я слышал одни только намёки. Даже знакомые, что дали рекомендацию, ничего толком не рассказали…
– Проект особо не афишируется, – старичок поднял палец, как бы заостряя внимание, и перешёл на полушёпот. – Больше того, он держится в строжайшей тайне. И не только из-за уникальности технологий. Не только из опасения, что технологию украдут, скопируют. Мы не можем себе позволить огласку по иной причине…
Он запнулся, потом всё же продолжил:
– Нельзя давать людям надежду, не имея возможности удовлетворить всех сразу. Это аморально, а, кроме того, чревато социальным взрывом. Так что до поры приходится действовать поэтапно, шажками. Высшее руководство страны, ключевые работники спецслужб, ведущие бизнесмены, лучшие учёные уже побывали у нас. Теперь дошёл черёд и до молодых специалистов.
– В таком случае, зачем договор?
– Всё просто. Вы подпишите обязательство о неразглашении.
***
Вчитаться в перипетии очередного расследования капитана Леонова не получилось. Обычно Петелин любил вот так вот полежать с недельку в каком-нибудь санатории или пусть даже профилактории, отдохнуть на всём готовом, не загружая мысли немытой посудой, пустым холодильником, готовкой и прочим бытовыми мелочами вроде бы незаметными, но ломающими размеренный ход мысли. Продышаться лесным воздухом, насладиться тишиной, спокойно почитать детективы, набраться сил перед новым рабочим циклом.
Реальность, однако, оказалась покруче выдуманных похождений сыщика. Сказанное Граниным с трудом вписывалось в прежние представления Петелина об уровне отечественной науки. Слишком много возникало вопросов, и мозг сам собой перемалывал информацию, вылавливая неувязки и противоречия.
В общем, сосредоточиться на тексте не удалось. Он отложил книжку и взглянул на соседа. Тот уже час расхаживал по палате. Иногда садился на подоконник и рассматривал двор за окном, затем вставал резко и начинал шаркать в больничных тапочках от окна к умывальнику и обратно. Знакомясь, сосед лишь представился – Старков, Леонид. – И с тех пор не проронил ни слова.