Я весь напрягся. Зачем она из меня посмешище делает, по головке гладит, как маленького? Хорошо, подлиза-пацаненок опять не засмеялся. Но снова – выбирать не приходилось – я сдержался, пробурчал:
– Мишей.
– Миша Огурцов?
– Огурцов.
Еще одна моя печаль. Не повезло мне с фамилией. Папа – я с ним как-то беседовал об этом – смеялся. Прекрасная, мол, фамилия, лучше не бывает. И вкусно, и полезно, и оригинально. Не зря же говорят, когда похвалить хотят, что выглядишь как огурчик!
– А тебя, – спросил я у него, – тоже огурцом звали, когда ты маленьким был?
– Еще как! – неизвестно чему обрадовался папа. – Вовкой – огурцом!
Но он не переубедил меня. Огурец – он и есть огурец. Зеленый и смешной. Огурчики, помидорчики… Правда, Сане, дружку моему, похлеще того досталось: у него фамилия Толстиков. Только мне-то от этого не легче. Может быть, сестра потому и улыбалась, что фамилия моя развеселила ее? И загадал про себя: если остряк у двери опять захихикает, разберусь с ним потом.
– А меня Тася зовут, – сказала девушка. – Запомнишь?
Вот это мне ужасно понравилось. Что не тетя Тася, не Таисия какая-нибудь Ивановна, а просто Тася. Сразу дала понять, что мы с ней вроде как на равных, хоть я здесь всего лишь больной шестиклассник, а она лечит меня, медицинской сестрой работает.
– Запомню, – ответил я и тоже улыбнулся.
Тася раздала всем термометры и вышла из палаты. Пацан у двери оказался очень разговорчивым, сходу начал рассказывать, какой сон ему приснился. На какую-то хитрую планету он летал, с инопланетянами встречался. Врал, конечно, клоуна из себя строил. Я не вмешивался, вообще делал вид, что не слышу, – много чести. Лежал – и белый потолок разглядывал, словно ничего интересней для меня нет.
Вскоре Тася вернулась, смотрела у каждого температуру и записывала в блокнотик. Ко мне подошла последнему.
– Много набежало? – спросил я.
– Тридцать восемь и три, уже полегче. Ты молодчина. – И снова провела по моим волосам.
А я неожиданно почувствовал, что мне очень нравится прикосновение Тасиной теплой руки. Ну, например, как если бы мама погладила. Даже удивился. И не захотел, чтобы она сразу ушла. Надо было что-нибудь у нее спросить, чтобы задержалась она в палате, затеять какой-нибудь разговор, но ни одна путная мысль не приходила в голову. В самый последний момент нашелся: