Тревога росла. Точно ли чародеи во
всём виноваты? Не просто же так мой «спаситель» очутился взаперти.
Не выпустила ли я случайно настоящего демона, слепо поверив его
словам?
– Жива? – походя поинтересовался
ввалившийся в шатёр Кирино. – Рисса?
Он пугал. Не только своим видом –
обугленное тело мертвеца лишь отдалённо напоминало человека, только
сияли с покрывшегося коркой лица два ярко-льдистых голубых глаза. В
голосе появились странные шипящие нотки, стали растягиваться
гласные. Словно он стал довольным котом, объевшимся сметаны,
по-другому и не назовёшь его неестественное веселье. Только… не
сметану он ел, а творил безумства. Убивал. Нельзя так. Нельзя!
В ужасе зашарила взглядом по шатру в
поисках спасения. Выход один, но там – демон. И огонь, постепенно
подбирающийся ближе. Разодрать бы ткань, да нечем. Вырваться бы и
сбежать, да некуда. Как бы было замечательно, сумей я вновь увидеть
знаки над его головой, превратить непокорную змею в круг. Или –
сразу превратить его в пепел, чтобы даже уродливого тела не
осталось. Пшик – и нет больше жуткого хитрого демона.
Кирино недовольно качнул головой и
сделал шаг, протягивая руку, с которой лохмотьями свисала кожа.
Двигаться он стал медленнее.
– Выкинь. Разбей. И уйдём отсюда.
– Не подходи! – взвыла я и вскочила,
прижавшись спиной к натянутому пологу шатра.
– Рисса… – он остановился. – Ну
же!
Отдать – не просил. Значит, внутри
было заключено что-то такое, что нужно ему как воздух. Пискнула, но
двинуться не смогла – одеревеневшие ноги больше не подчинялись.
– Ты не знаешь, что делаешь. Позволь,
я помогу...
Не позволю! И он понимал это, и его
корёжило и кривило. То ли не мог подойти из-за зеркала, то ли
боялся, что я могу сделать с ним что-то… Была ли у меня власть над
ним теперь? Могу ли взять – и заставить его исчезнуть? Могу. Хотя
бы попробовать.
Выдохнула, закусила губу. Пепел,
пепел. Не демон в теле мертвеца передо мной – горстка пепла.
Сгореть ему в синем пламени и осыпаться белыми хлопьями на землю.
Гореть ему и чувствовать всё то, что почувствовали принесённые в
жертву люди. И не восстать вновь, не выбраться за пределы сумрака,
остаться там навсегда.
И, прежде чем сознание ускользнуло
из-за напряжения, я увидела. И синее пламя, и белые хлопья – всё,
как мерещилось, как хотелось.