Лежавшая на боку лошадь вскинула
голову, презрительно уставилась на меня и шумно выпустила воздух из
ноздрей. В сине-зелёном свете серая шкура выглядела призрачной, а
уж от отсветов в тёмных глазах становилось совсем не по себе. Я
будто итшуу увидала – хитрые демоны принимали облик тонконогих
коней и увлекали за собой в реки, неподалёку от которых чаще всего
и появлялись. Вживую никогда этих чудищ не видела, но одних
рассказов отца хватило, чтоб если и сбегать купаться на речку, то
только днём.
– Спокойнее, Микель, – раздался в
тишине, нарушаемой лишь надоедливым потрескиванием, голос магистра
Раджети.
Я очутилась внутри древнего, почти
развалившегося дольмена, а по ту сторону разрушенной стены сидел
незнакомый мужчина. Что это и есть Раджети, смогла догадаться
только по роскошному камзолу да зелёным мшистым глазам – чародей
кинул строгий взгляд, стоило мне встать и, не отпуская одеяла,
попытаться подойти ближе.
«Смотри в глаза, Марисса. Они не
обманут». С чего вдруг вспомнились слова матери?
Внешность мага изменилась. Очертания
лица, форма носа и глаз – совсем чуть-чуть, неуловимо, но этого
было достаточно, чтобы казаться другим. А вот кожа стала
заметно смуглее, волосы превратились в кучерявое гнездо, едва
прикрывающее уши, и их оттенок потеплел из иссиня-чёрного до
каштанового с рыжиной. Совсем как у отца.
Я испугалась, но виду старалась не
подавать. Всё-таки Владеющие, по слухам, и не на такое способны.
Кое-как успокоившись подобными мыслями, осмелилась с вызовом
посмотреть в ответ – пусть уж соизволит объяснить, что
происходит.
– Ты теперь и сама маг. Удивительно,
правда? – Он медленно поднялся и дружелюбно улыбнулся.
Небо застилали низкие предгрозовые
тучи, вот-вот готовые разродиться ливнем. У самого горизонта
зловеще полыхнула молния, но гроза была ещё далеко – гром раздался
лишь спустя тридцать ударов сердца. Чародей оказался прав: до замка
барона мы так и не добрались, а дождь был уже совсем рядом, и
хорошо, что нашлось место, где можно переждать.
– Вы шутите? – вымученно улыбнулась и
нервно дёрнула плечом, отчего пульсирующая боль в затылке сделалась
ощутимее.
Магистр повернулся боком и вытянул
руку вперёд, ладонью к земле. То, что он не стал в чём-то меня
убеждать, лишь подтвердило догадку насчёт шутки. Но вот его губы
зашевелились, поначалу показалось – беззвучно, потом… достаточно
было услышать одно слово, и по телу пробежались мурашки, к
пересохшему горлу подступил склизкий ком, а вокруг заплясали уже
знакомые радужные пятна и серое марево.