Когда смотрела романтические фильмы
про то, как бравый кавалер закидывает девушку на лошадь и уносит в
закат, и не предполагала, какой ад — лежать вот так, поперек седла.
Буквально через несколько минут я уже ерзала и пыталась
выскользнуть.
— Лежи смирно, — важно пробубнили мне
через прорези шлема, властно положили свою руку на пятую точку и
поправили, сдвинув еще неудобнее.
— А ты посади меня нормально! Все
кости уже болят! — не осталась я в долгу, взбрыкнула и попыталась
подняться.
— Если в меня стрела полетит, а это
вполне может случиться на вашей территории, то тебя пристрелят, а я
себя бабой никогда не закрывал! Поэтому лежи тихо и терпи!
Меня снова поправили, правда, в этот
раз положили чуть повыше, к себе поближе, помягче, но все равно
неудобно. Хотя стрела, пущенная в принца, куда хуже, чем неудобная
позиция, поэтому на какое-то время я смирилась.
— А почему ваш отец за мной не
приехал, раз уж он с моего обещание брал? — решилась спросить,
пытаясь отвлечься от неудобства позы.
Принц усмехнулся и промолчал. Я уж
думала, что он не соизволит ответить, как вдруг Кастрюэль
заговорил:
— Мой отец… — замялся, словно
собирался сказал что-то постыдное и подбирал слова. — Он решил
удалиться от дел, передал все дела по управлению королевством мне,
а сам переехал в дальнее имение со своими новыми… женами.
Последнее слово принц произнес так,
что сразу стало понятно — новоиспеченные мачехи ему не по
нраву.
— А ваша мать?
Кастрюэль зло посмотрел на меня и на
этот раз не ответил, лишь в глазах промелькнуло что-то такое, что
навело на мысль о беде, случившейся с его мамой. Это я как раз
могла понять. Изловчилась, вытащила руку, при этом чуть не
свалившись с седла, и положила ее на крепко сжатый кулак Кастрюэля.
Он дернулся, зыркнул на меня, но руку не убрал, лишь поправил меня
другой, при этом не упустив возможности облапать задницу. Дальше мы
ехали в молчании. А я думала, хорошо это или плохо, что меня отдали
не королю, а принцу. Кто его знает, время покажет...
По дороге, по-видимому уснула. А
открыв глаза поутру, обнаружила себя в том же седле, но уже
прямосидящей и прислоненной к крепкому мужскому плечу. От эльфа
пахло свежим лесом, чем-то хвойным, и я даже не отказала себе в
удовольствии чуток прислониться к его шее, вдохнуть поглубже.
Кажется, этого маленького «преступления» никто не заметил.