Гитара, не встретив препятствий, завершила оборот, а монстр
вновь зарокотал. Он увернулся в последний момент, что было, в
общем-то, предсказуемо. И от того даже немного обидно. Плевать, что
я сейчас умру, но мне не хочется, чтобы надо мной глумились!
Зарычав от разгорающейся обиды и злости, я начал наседать на
противника, пока тот с хохотом уклонялся. Кафель разлетался во все
стороны, бетон под ним сильно пострадал, а я всё никак не мог
попасть по монстру. С правой руки ручьём лилась кровь, оставляя за
мной непрерывную алую линию. Боль понемногу разрасталась, заполняя
сознание. Скоро я просто потеряю силы и упаду, так и не
прикоснувшись к противнику…
В левое плечо при очередном замахе прилетает удар, я слышу хруст
костей и чувствую рвущиеся мышцы и связки. Это монстр щёлкнул меня
когтём, как я порой щёлкал ползущую по руке букашку. Тело летит на
встречу со стеной. Гитара падает на пол. Стекло разбивается, влетаю
в магазинчик, позвоночник протестующе скрипит при столкновении со
стеной, я забываю, как дышать. Сознание плавает по самой грани, но
спасительного забытья не следует. А жаль. Говорят, что смерть во
сне или в бессознательном состоянии не такая болезненная. А
учитывая моё состояние, даже если монстр не станет меня добивать, я
откинусь тупо от полученных ран.
В поле зрения, которое сжалось в бесконечно длинный туннель,
попала фигура приближающегося монстра. Через пару секунд сильная
боль вырывает меня в реальность. Тварь решила привести меня в
чувства начав понемногу соскабливать с правой руки мясо. Чёртовы
механизмы организма. Им плевать, что в реальности меня ждёт только
новая порция боли, они обязаны вытянуть сознание сюда, чтобы я
избавился от раздражителя. Жаль, но этот раздражитель мне не по
зубам.
Смотрю в черные глаза монстра. Но наклонился ко мне. Возможно,
но всё также смеётся надо мной своим рокочущим глухим голосом. Не
знаю, со слухом проблемы. Хотя сейчас проще найти то, с чем у меня
проблем нет.
Криво скалюсь и плюю в лицо монстра кусок своего лёгкого. Меня
разбирает смех, я булькаю кровью в отказывающих остатках лёгких,
переломанные рёбра рвут сознание болью, но я смеюсь в лицо
противнику. Не представляю, как я ещё жив. Затылок должен был при
ударе вмяться в мозг, а позвоночник превратиться в труху. Если
второе ещё можно пережить, то первое не оставляет шансов. Но я
каким-то сценарным чудом жив.