Запечатывания Арвис не перенесет. Его никто не переносит, даже
взрослые и стабильные. Сколько отец продержался после того, как дар
перегорел? Двадцать лет? Медленно сходил с ума, при том не забывая
утянуть в бездну безумия и семью.
Но отец был сильным.
Мальчишка просто умрет. И быть может, где-то это даже
милосердно. Да только в гробу Глеб видел такое милосердие.
- Ясно. Делай, как знаешь… а кухарку все-таки поищи.
…нет-нет, да взгляд Анны останавливался на заборе, и на зарослях
пузыплодника за этим забором. Тот, словно издеваясь, вытянулся,
раскинул ветви и обзавелся тем особым глянцевым отливом листьев,
который людям знающим говорит о близости темного источника.
На заборе, пожалуй, стоило пустить плющ, имелось у Анны пару
веточек ингерийского вариегатного, отличавшегося немалым
пристрастием к темной силе. А розы она перенесет на противоположную
сторону.
Или лучше к оранжерее?
Госпожа Верницкая опять станет жаловаться на сенную лихорадку и
приторный аромат. С другой стороны, она и без роз жаловалась, так
что…
За пузыреплодником начиналось поле, поросшее дикими маками.
Время прошло, и лепестки облетели, а тугие головки еще не набрались
соком. Зато вовсю цвели клевера, раскрашивая травяной ковер алым и
белым, кое-где виднелись золотые мазки люцерны.
И вновь кусты.
Вереница тополей, которые следовало бы омолодить. Еще немного и
по воздуху к вящему возмущению госпожи Верницкой полетит пух.
Где-то там, за тополями, скрывался дом.
Старый.
Анна ходила к нему, раньше, когда узнала, что дом этот и
прилегающая к нему территория – следовало сказать немалая,
выставлены на продажу. И просили за них не так и много, но…
…она поняла, что не справится.
Оранжерея забирала почти все силы, да и собственный Анны сад
требовал внимания.
- Аннушка? – госпожа Верницкая обладала тем удивительным складом
характера, который позволял ей не считаться ни с желаниями иных
людей, ни с правилами приличия, коль последние вдруг мешали. –
Аннушка, ты его видела?
- Кого? – Анна погладила бело-розовые листья плюща, который
посадила у ограды.
Да, пожалуй, будет красиво, особенно ближе к осени, когда
созреют темно-красные ягоды.
- Его! – Ольга Витольдовна прижала руки к пышной груди. – Все
только и говорят, что к нам граф пожаловал…
Граф?
В самом деле?
Что-то никаких перстней, помимо кольца мастера, Анна не
заметила. Хотя… возможно, Глеб лишь состоял в свите. Подобное тоже
случалось и не так редко.