- Строить.
- Что?
- Все.
- Вы такой… милый, - девица неискренне хихикнула и подхватила
выскользнувшую книгу. – А вы читали «Одуванчики на ветру»?
- Нет.
- Ах, это такое тонкое произведение… оно заслуженно собрало все
награды…
- Далеко еще?
- Что? – она моргнула.
- До таверны далеко?
Глеб крепко подозревал, что повели его кружным путем, а потому
испытывал немалое искушение скинуть щиты. И пусть обычные люди не
способны были видеть тонкое тело, но рядом с отмеченными темной
силой они начинали чувствовать себя крайне неуютно.
- О нет, мы почти пришли… к слову, настоятельно рекомендую. У
дядюшки просто-таки отличная кухарка, потому он на ней и женился.
Сегодня у них уха из белорыбицы, и еще карп, запеченный в сметане с
травами. Конечно, блюдо не столичное, но, поверьте, готовят его
великолепно. И грушевый пирог…
В животе заурчало.
Грушевый пирог придется в тему. А Земляной погодит со своими
кладбищами. Его очередь следить за зоопарком, Глеб же в
благодарность так и быть, захватит с собой и пирога, и этого самого
карпа.
…готовили здесь и вправду неплохо.
И даже девица – ее звали Адель – не слишком раздражала. Она
устроилась по другую сторону стола, подперев ладонью подбородок, и
изо всех сил старалась понравиться. Она щебетала.
Трогала пальчиками щечки, будто желая взбить их, словно
перину.
Но щечки и без того были пухлы.
Она то наклонялась, заговаривая громким шепотом, то вдруг
начинала смеяться, то замолкала, притворяясь заинтересованной.
Это утомляло.
Но карп в сметане и вправду удался, а хмурая женщина,
появившаяся с кухни, взмахом руки заставила Адель замолкнуть.
- Кухарка, стало быть? – у женщины было круглое лицо,
распаренное, раскрасневшееся. От нее несло кухней, в том ее
многообразии запахов, которое одновременно пробуждает и аппетит, и
отвращение. – В старый дом?
- Именно.
- И сколько?
- Двое взрослых, восемь детей… не маленьких, - на всякий случай
уточнил Глеб, потому что женщина нахмурилась. – Вот таких примерно.
Неприхотливые, но прожорливые.
В этом он успел убедиться, обнаружив, что от трех ящиков
консервированной фасоли осталось две жалких банки. И главное, никто
не признается, что взял.
- Наставники, стало быть, - лицо женщины разгладилось. –
Маги?
- Да. А…
- Пакостить станут. Дети всегда пакостят. А уж когда маги…
С этим нельзя было не согласиться. И главное, что пакостей
стоило ждать весьма специфического толку.