Мальчишка ел, склонившись над коробкой, выставив острые локти,
то и дело озираясь, будто зная, что стоит расслабиться хоть на
мгновенье, и еду отберут.
…Анна и вправду научилась слышать ветер.
Пожалуй, именно этот дар и сделал ее невыносимую жизнь чуточку
более… выносимой? Ветер прилетал осенью, рассказывая о городе и
людях.
О старых вязах на окраине, которые не спешили расставаться с
листвой.
И о пруде, чьи воды невероятно тяжелы, неподъемны.
Ветер приносил дымы и запахи осеннего сада, он перебирал ароматы
людей, выплетая удивительные истории. И исчезал, отступая перед
зимой.
…у иль-ши волосы рыжие, всех оттенков осенней листвы. А
мальчишка седой.
Кахри?
Дети зимы? Они обретаются где-то на далеком севере и держатся
обособленно. О них известно лишь, что людям в своих владениях они
не рады. И тот единственный раз, когда Его императорское
Величество, ныне покойное, попытались установить на территории
кахри имперские порядки, закончился весьма печально…
…а есть еще говорящие-с-водой и зеленоволосые вельди с
заповедным их лесом, куда заказан путь смертным. Впрочем, и они
смертны, что бы там ни говорили.
- Сука, - сказал мальчишка, облизывая пальцы, когти его прорвали
перчатки. – Тварь.
- Кто?
- Вкусно.
- Я рада, что тебе понравилось. Посидишь?
Ветер не всегда откликался на зов Анны, тем более в последние
года она почти и не говорила с ним. Но сейчас, стоило потянуться, и
он обнял, коснулся волос, лизнул щеку предвестником холода.
…ветер говорит не только с Анной. И быть может, он найдет того,
чье имя ей было неизвестно, но она прекрасно запомнила его
запах.
Мальчишка застыл.
И острые уши его дрогнули.
- Блядь, - он прижался к столу, но ветер уже коснулся макушки,
заставив его замереть. Кажется, он и дышать-то боялся.
- Он не причинит вреда.
Просто взглянет.
Украдет толику запаха, того исходного, который свойственен
любому живому существу, и отнесет… и быть может, в этом совершенно
нет смысла, но почему бы и нет?
Ветер зазвенел полевыми колокольчиками.
Он шептал о дальнем луге и пчелах, которые его заполонили. О
реке. И лесе. О солнце, что с каждым днем разгоралось все ярче и
ярче.
- Хо-р-ро-шо, - мальчишка прикрыл глаза и качнулся, и ветер
ласковым зверем потерся о шею его. – Нра-а-вится…
А когда ветер исчез, мальчишка взглянул на Анну.
- Анна, - она коснулась груди.