Алексашка часто сглатывал, и после наверняка сляжет, станет
брюзглив и зол, запрется в какой комнатушке, потемнее и погрязнее,
откуда хорошо, если к ночи выберется. Земляной ненавидел быть
слабым.
…согласится ли дед?
У старика норов.
И сила, которой мало кто из живущих ныне наделен. Если не он,
то…
…вдвоем с Алексашкой можно попробовать сдержать рост. К примеру,
та же смесь урановой воды и белой глины давала неплохие
результаты.
На мышах.
Земляной матюкнулся сквозь зубы и сунул палец в ухо. Чешется,
стало быть. Не выдержал и прислонился к стене, потерся о нее,
закрывши глаза. А трещины на руках приоткрылись, выпуская
сукровицу. Она застынет, зальет руки темным воском, который если и
сдирать, то сразу с кожей.
…дед нужен. Но что ему предложить?
Пластина в руках Алексашки медленно наливалась светом.
Одна.
И вторая.
…деду надо будет отправить копии. И лучше, если письмо напишет
Алексашка. Он, хоть и сбежал из рода подальше от тяжелой дедовой
руки, а все одно любимый внук, что бы там ни говорили. Глебово
письмо со старика станется просто в камин отправить, не читая.
Алексашке Глеб торт закажет.
Шоколадный.
Даже два.
- Йесть, - скорее выдохнул, чем произнес, Земляной, убирая в
сумку четвертую пластину. – Еле хватило…
Он вновь вытер локтем кровящий нос и опустился в кресло.
- Ее…
- Я купировал пару основных каналов. Рост это не сдержит, но
хотя бы замедлит. Надо будет попробовать с водой…
- А не опасно, мыши…
- Ей уже ничего не опасно, - Земляной поднял плечо, воротник
прижимая к уху.
- Будить?
- Не стоит. Сейчас ей не то, чтобы плохо, но и до хорошего
далеко, а через пару часов, глядишь, совсем полегчает. Отнеси
куда-нибудь… и надо бы целителя, пусть присмотрит. У нее есть
целитель?
- Должен быть.
Анна оказалась удивительно легкой, а еще от нее пахло кровью и
травами. И мешаясь, запахи эти тревожили Глеба. Нет, как женщина
она ему не нравилось. Он предпочитал других. Поярче.
И пофигуристей.
Желательно замужних, это избавляло от неловких ситуаций, когда
ожидания дамы не соответствовали намерениям самого Глеба.
Анна вызывала… нет, не жалость. Почему-то не получалось жалеть
ее. А вот интерес был.
В ее спальне гулял ветер. Он трогал тонкие гардины, тревожил
горшки с цветущими растениями. Глеб понятия не имел, что за они, но
было красиво: розовые, белые, голубые шапки цветов, которые
поднимались над белоснежными горшками.