Саабшар никуда не делся. Он занял весь угол, выпустив тонкие
побеги, зацепившись за стену, и поднялся к потолку. Но хотя бы
Глеба на сей раз игнорировал. Вероятно потому, что пытался
переварить пару куриных тушек. Он уже создал полупрозрачные пузыри,
наполненные желудочным соком, в которых тушки плавали. Еще
сутки-другие и плоть растворится.
- Попробовать, стало быть… и сколько хотите?
- Нисколько.
- Альтруизмом балуетесь? – вот теперь голос сделался донельзя
подозрителен.
- Не совсем. Нам в школу нужны толковые преподаватели.
…кости отправятся под корни, где будут перевариваться уже в
кислой почве, пронизанной сетью корней.
- И что за школа?
Глеб терпеть не мог, когда его допрашивали. Впрочем, как и любой
темный. И не только, как он подозревал, темный. Тотчас возникло
желание послать этого… гения юриспруденции, чтоб его, подальше.
Сами справятся. Глеб наймет людей…
…и потратит время, месяц или два, если не больше. А времени у
них немного.
И Глеб заговорил.
Он говорил спокойно, наблюдая за саабшар.
И за семенными пузырями.
За зеленоватым соком, который постепенно мутнел, преобразуясь.
Еще немного, и внутренняя поверхность пузырей покроется тончайшими
ворсинками, которые будут всасывать полезные вещества.
…ловцы растут в Кахнейской пустыне. Днем прячутся меж камней,
ибо кора их мало не тверже знаменитого кахнейского гранита. Она
выдерживает и жар солнца, и холод, который наступает ближе к
рассвету. Саабшар оживают лишь на той грани света и тьмы, которую
использует все живое.
И говорят, что есть особи столь старые, что способны проглотить
не только человека, но и караван верблюдов. Нынешнему ловцу пока
было далеко до таких размеров, но в перспективе…
- Интересная идея, - голос Лазовицкого смягчился. – Анне должно
понравится. Надеюсь… вот что, господин Белов, полагаю, нам стоит
встретиться и переговорить. Я прихвачу документы, хотя сомневаюсь,
что они помогут. Монастырь – такое место… в свое время у меня не
получилось найти подход. Если у вас выйдет, буду рад… сегодня в
полночь? Мне нужно время добраться от столицы…
…он прибыл на собственном поезде.
Нет, Глеб знал, что Лазовицкий богат, но собственный поезд – это
как-то чересчур. Огромная махина, пышущая паром, и три именных
вагона. Медные таблички, на которых всякий мог прочитать, чья это
собственность, и восхититься видом, сияли.