…работу, ибо невозможно, чтобы женщина ее положения трудилась в
какой-то лавке. Нет, Никанор лавку ей купил, чтобы не скучала. А в
новом особняке, который возводился по его проекту, заложили
оранжерею и сад. Но лавкой ведал управляющий, человек мрачный и
недовольный жизнью, полагавший Анну состоятельною бездельницей.
Не без причины.
А в доме… они въехали в него зимой, в огромный гулкий особняк,
показавшийся Анне чересчур уж большим. Как не заблудиться в
таком?
Она и блуждала целыми днями, не имея желания наносить визиты, -
все те люди, которые вдруг заинтересовались Анной, были ей
незнакомы и потому заранее пугали. Кажется, именно тогда она
потихоньку начала осваиваться со своим одиночеством.
Оранжерея спасала.
А вот к саду ее не допустили. Им занимался человек опытный,
оттого несколько авторитарный и не склонный учитывать пожелания
каких-то там недоучек, пусть бы и были они женами миллионеров.
…спина заныла совсем уж невыносимо. И Анна, порадовавшись, что
окна первого ее этажа прочно защищает рубиноволистный плющ, подняла
ноги. Если упереться ими в софу и согнуть в коленях, станет легче.
Ненамного, но все же…
Глава 2
Матушка Никанора стала частой гостьей. Она, пожалуй, и вовсе не
отказалась бы поселиться в особняке, однако здесь Никанор проявил
прежде несвойственное ему упрямство и приобрел матушке собственный
дом.
Еще один – брату.
И второму тоже. Более того, он готов был приставить их к делу,
хотя по собственному признанию его, особыми способностями братья не
блистали, но все же родня…
Не важно.
Госпожа Лазовицкая обычно появлялась без предупреждения. Она
держалась хозяйкою, всем видом своим показывая, что именно с нею и
следует считаться.
Она находила пыль.
И пеняла Анну за нечищенные каминные решетки. Впрочем, только бы
за них…
- Пора рожать, - она тыкала толстым пальцем в живот Анны. – А то
где это видано… связался на свою голову с пустоцветихой…
И громкий ее голос разносился по комнатам. В такие минуты Анна
совершенно терялась. Ей хотелось уйти, запереться в оранжерее,
пожалуй, единственном месте в доме, которое Анна могла бы назвать
своим, но от госпожи Лазовицкой было не так просто избавиться. И
стоило признать, что она была права. Анна давно уж заподозрила, что
с нею неладно, но…
С тем, прежним, Никанором она, быть может, нашла бы в себе силы
поговорить, а нынешний ее пугал.