Лена вспомнила, что до сих пор не
встретила здесь ни единого металлического предмета. Ни в
разграбленном караванчике, ни в разрушенном доме. Даже паршивого
гвоздика. Либо железо здесь было не в ходу, либо оно было очень
ценным, в любом виде. И вот кто-то потратил немало труда и
драгоценного материала на могильную решетку в пустоши. Этот
неведомый «кто-то» видимо очень-очень постарался, чтобы никто не
добрался до могильной плиты.
Или наоборот…
Мысль была глупой. С другой стороны,
за минувший день Лена увидела столько того, чего быть не может,
отчего бы не появиться еще одной бредовой несообразности? Следующая
мысль пробежала по спине холодной тенью. Ладно, допустим, нашелся
эксцентричный тип, который уберегал могильный покой таким вот
экзотическим образом. Но никто ведь на эту решетку не покусился, в
месте, где мертвым оставили одежду, но срезали все пуговицы.
Лена пошла дальше, торопясь и
поминутно оглядываясь. Неуютно было оставлять железный саркофаг за
спиной. Впрочем, могила отдалялась с каждым шагом. Девушка
попробовала прикинуть, сколько она уже прошла. Решила, что
километра три-четыре, благо идти было достаточно легко, каменные
«языки» и сросшийся кустарник встречались не слишком часто и
расстилались недалеко, обойти их труда не составляло.
Сумерки затягивались. Все это немного
напоминало «белую ночь» в Питере, только темнее. Освещение было
странным, непохожим на все виденное в прежней жизни. Солнце ушло,
но из-за горизонта как будто изливался призрачный свет, отражаемый
невидимым полотнищем. Свет менялся, он как будто слабел, но при
этом буквально растворял тени. Поэтому, несмотря на полутьму,
удавалось держать вполне достойные ритм и скорость ходьбы.
Собственно говоря, можно было шагать еще быстрее, но Лена опасалась
повредить ногу. Вправить самой себе вывих она, скажем, смогла бы,
но о пеших походах после этого можно было забыть.
А вода все не встречалась.
Ноги болели, слегка простреливало в
левом колене, которое сильнее ударилось поутру. Слабость накатывала
приступами, будто превращая ноги в вату. Ветерок нес уже не
прохладу, а ощутимый холодок, который забирался под куртку и старую
футболку с надписью «Manowar». Тишина давила, прессовала уши
отсутствием привычных городских звуков. Возбужденное подсознание не
чувствовало привычного фона и заполняло его фантазиями. Лене то и
дело чудились шуршание за спиной, шорох в траве, хлопанье кожистых
крыльев над головой. Это сбивало с ритма и сильно выматывало.